Анафема

Даниил пожал плечами, промолчал.

– И было бы из-за кого! Какой-то священник деревенский решил немножко подзаработать! Возьмем его, скрутим в бараний рог – и все дела! Небось, когда сатанистов брали…

Инок вздрогнул.

– …такого внимания не было. Отец Адриан благословил – и все, поехали. А теперь даже сам владыка Питирим прибыл. Зачем ему в такие рядовые дела вникать?!

Дверь кабинета открылась, быстрым шагом вошел Чернышов. Услышав последние слова Корнякова, он невесело усмехнулся.

– Я тоже задавался этим вопросом, Сав. И даже спросил сегодня владыку. Священноначалие очень обеспокоено – кроме того, что такое поведение духовного лица подрывает устои и веру в церковь…

Корняков мрачно прогудел:

– Будто такого раньше не было!

– Было, – кивнул Артем. – Но не в таком масштабе. Простой иерей низшего ранга никогда еще не выходил сам на центральную светскую власть, пусть и коррумпированную.

– Не могу представить, как священник мог отдаться греху сребролюбия, – тихо вымолвил инок. – Он же, наоборот, должен служить образцом благочестия, своим примером указывать прихожанам истинный путь. А он…

– Нет, Даня, отец Базиль хочет не просто заработать. Иначе зачем бы ему рваться прямо в Москву, минуя губернатора области или, скажем, представителя президента? Он тоже хочет войти во власть, в самый ее центр. Хочет подняться надо всеми. И самое главное – у него есть, что предложить, иначе с ним бы никто и разговаривать не стал.

– Что? – спросил Корняков.

– Это мы и должны выяснить. Его святейшество очень обеспокоен.

Артем несколько раз позвонил куда-то, коротко переговорил, ограничиваясь лаконичным «да», «готово», «хорошо». Потом посмотрел на часы.

– Половина первого. «Опричники» ждут нас через час у начала Кутузовского. Собирайтесь.

– Да! – сказал Савва. – Три раза звонила некая Марина Астахова. Сначала узнала, кто в Анафеме занимается греховным обогащением, ее переключили на нас. Я говорю: что у вас за дело? А она мне сразу – дайте начальника! Нету, говорю. Потом еще два раза звонила и опять отказалась со мной беседовать. Сказала, через полчаса еще раз попытается тебя поймать.

Пока Корняков рассказывал, Артем сложил в папку какие-то бумаги, открыл оружейный сейф, достал пистолет, сунул в кобуру. Савва следил за его действиями с все возрастающим интересом.

– Через полчаса мы будем на Рублевке, – на ходу сказал Чернышов. – Скажи, пусть звонит в отдел общественных связей, сообщит, что у нее за дело. И спускайтесь вниз – выезжаем.

Старший контроллер вышел из кабинета. Корняков взглянул на Даниила, пожал плечами и потянулся за трубкой.

* * *

Марина положила трубку спутникового телефона на базу, отключила питание. Все – звонить больше нельзя, а то перерасход времени станет заметным. Надо ехать а Москву.

Девушка повернулась к выходу и вскрикнула: в дверях стоял отец Базиль.

Стоял и улыбался. Странно, не по-настоящему, одними губами. Глаза смотрели холодно и жестко.

– Я думал сохранить тебя до самого конца, – сказал он спокойно. – Жаль.

Марина метнулась мимо него к выходу, уже протянула руку толкнуть дверь, уже видела, как, выскочив из дома, рванет вверх по расчищенной с утра улице, но в эту секунду плечо как будто взорвалось болью и моментально онемело. Марина ойкнула, попыталась зажать его рукой. В ладонь тут же вонзились сотни электрических игл. Рука отнялась.

В глазах потемнело от боли, разум с трудом цеплялся за реальность.

– Что… кто вы? – спросила Марина сквозь слезы.

– Уже не важно. Главное – кто ты. А еще интереснее – кем станешь.

Отец Базиль поднял руку. Слепящий, мертвенно-блед­ный свет ударил, как показалось Марине, прямо в лицо. Она хотела закрыться, отвернуться от нестерпимого сияния… поздно. Холодный и одновременно обжигающий, как жидкий азот, поток хлестнул по щекам, шее, рукам. Кожа моментально пошла мурашками, тело одеревенело. Волна холода распространялась все дальше, и вот она дошла до родинки на плече.

Папиллома как будто очнулась от многолетнего сна. Марина почувствовала, как что-то зашевелилось, рванулось вверх, раздирая кожу. Она повернула голову, хотела посмотреть, что же это. Хвостики всех трех родинок шевелились , как живые, тянулись вверх, стремясь вырваться на свободу. Сама папиллома набухла и пульсировала.

Марина закричала и потеряла сознание.

* * *

Когда машины свернули с трассы на ухоженную, чуть припорошенную снегом бетонку, ведущую к правительственному поселку, Артем спросил у командира «опричников»:

– Брат Кирилл, у ваших людей есть что-нибудь посерьезнее дубинок?

Из досье Чернышов знал, что инструктор СОБРа Ребров после не слишком удачного штурма захваченного террористами самолета уволился из рядов и едва не спился от нестерпимого чувства вины. Позже ушел в монастырь и принял постриг. Однако навыки и умения не забылись, поэтому, когда игумен по распоряжению Святейшего Синода создавал отряд «опричников», брат Кирилл лучше всех подошел на должность командира. И научить всему сможет, да и руководить обучен.

– Нет, – совершенно серьезно ответил бывший собровец, – мы не имеем права носить оружие. Отнятие чужой жизни – тяжкий грех. Господь завещал нам: «не убий».

Савва с сомнением посмотрел на штатный «макаров», удобно, рукояткой в ладонь выглядывающий из кобуры. Проворчал:

– Хотя бы «абакан» с резиновыми пулями взяли… Или помповик с дробью.

– Всем этим оружием можно убить, – с достоинством сказал командир «опричников». – В схватке не всегда есть возможность точно прицелиться.

– Можно и дубиной насмерть приложить, – не сдавался Савва.

Брат Кирилл смиренно кивнул.

– Мои братья хорошо обучены. Кроме того, я помолюсь Господу, попрошу его о помощи.

– Я имел возможность наблюдать вашу команду в деле, – сказал Чернышов. – Подготовлены вы, действительно, на славу. Но мы ведь не простых сектантов едем брать.

– Я знаю, – сказал брат Кирилл. – Мы получили ориентировку и даже план дома.

Корняков вопросительно поднял бровь.

– Это я настоял, – признался Артем. – Как только Марошев точно договорился встречаться в загородном доме Курилина, я попросил провести несколько тренировок. План особняка ты и сам видел, хотя достать его оказалось непросто.

– Мои братья штурмовали макет шесть раз, – сказал брат Кирилл.

– И все-таки, – после паузы сказал Чернышов. В его голосе явственно прозвучало сомнение. – Люди Марошева, несомненно, хорошие бойцы, да и курилинские ребята, хоть и считаются официально работниками думской охраны, через одного – криминальные боевики. Такие пустят в ход оружие не задумываясь. Соображения о превышении мер необходимой обороны их не остановят, да и, честно говоря, они будут в своем праве.

– Младшие братья наблюдают за домом вторые стуки. Количество охранников, время смены, оружие – мы все знаем. Штурм специально перенесли на час вперед, чтобы не угодить в пересменку, когда в доме окажется в два раза больше охраны. Все, что можно предусмотреть – сделано. Остальное в руках Господа.

– Предположительные потери? – быстро спросил Савва.

– Два-три человека ранеными, один – тяжело.

– Наших?

Брат Кирилл перекрестился, ответил спокойно:

– Братья предупреждены. Все исповедались и причастились.