чем-нибудь.
Ах, не беспокойтесь, пожалуйста,—церемонился майор.— Я ведь к вам на минуточку...
И снова, конечно, «полуофициально»? Мне кажется, что это излюбленный метод вашей работы.
— Вы не ошиблись. По опыту знаю, что люди непринужденнее и охотнее говорят там, где нет письменных столов и сейфов — неизменных атрибутов кабинетов следователей.
—Ну, так я вас ненадолго покину.
Когда хозяйка исчезла где-то в недрах квартиры, майор с интересом осмотрелся. Его внимание привлекла фотография, в серебряной рамке, стоявшая на маленьком письменном столике. Несомненно, это было фото Влодзимежа Ярецкого. Калинович подошел ближе, потом взял рамку и стал внимательно рассматривать снимок. На него смотрел мужчина лет сорока, смеющийся, полный жизни. Открывшиеся в улыбке зубы были безупречны. Свои или искусственные — это не имело значения. Важно было другое. Зубы Влодзимежа Ярецкого отличались от зубов того человека, тело которого лежало сейчас в прозекторской. И чтобы заметить это, не нужно было быть зубным врачом. Однако залысины и нос были очень похожи.
Рассматриваете Влодека? — В комнату вошла Ярецкая с цветной скатертью в руках.— Это я фотографировала его месяца через два после нашей свадьбы. Мы тогда были на море в Болгарии. Муж здесь выглядит моложе своих лет.
На этом фото ему больше сорока не дашь.
А было ему тогда уже сорок пять. Он часто шутя говорил, что это вторая женитьба так его омолодила.
Рискованный способ омоложения.
— Вы сказали это с такой убежденностью...
Личный опыт.
В этом разговоре у нас неравные условия. Вы знае те обо мне все, а я о вас — ничего. Вы тоже вдовец?
Нет. Просто жена ушла от меня. Ей наскучило быть женой милиционера.
Извините, пожалуйста.— Голос Барбары Ярецкой потеплел.— Я не хотела вас задеть.
Ничего. Это уже давняя история. Хотите, я вам помогу? Имейте в виду, я довольно сведущ в домашнем хозяйстве. Умею варить яйца и всмятку, и вкрутую. Приготовление яичницы и манной каши на молоке тоже не составляет для меня проблемы.
Так почему же вы до сих пор не бросили работу в милиции и не устроились шеф-поваром в «Гранд»? — рассмеялась зеленоглазая панп Барбара.— Помогать мне не нужно. Спасибо. Сама справлюсь.
Вопреки предупреждению хозяйки ужин оказался не таким уж скромным. Копчености, сардины, сыр и даже бутылочка «Рябиновой», холодная, прямо из холодильника.
—Наша рябиновка в последнее время стала хуже,— заметил майор, разливая ее по рюмкам.— Впрочем, так люди говорят с самого окончания войны и, наверное, будут повторять до конца столетия, а возможно, и долее. А может, если так пойдет, то настанет время, когда ее вовсе перестанут пить! — Майор весело рассмеялся.
Ужин прошел в приятной атмосфере. Барбара Ярецкая немного оживилась и перестала относиться к Калиновичу с плохо скрываемой настороженностью. А тот мог быть, когда хотел, интересным собеседником. Двадцать лет работы в милиции дали ему в изобилии темы для разговоров.
Когда же был подан крепкий ароматный чай и на столе появился венгерский коньяк, хозяйка спросила:
Майор, надо думать, вы не затем пришли сюда, чтобы немного развлечь одинокую вдову?
Я очень хотел это сделать,— искренне ответил Калинович,— по не осмеливался. Мне нужно было найти какой-нибудь предлог.
Догадываюсь какой. В мастерскую приезжала милицейская машина и забрала всех работников. Отсутствовали они более двух часов. Оказалось, их возили в прозекторскую и показывали какого-то убитого человека. Наверное, именно с этим и связан ваш визит ко мне?
Да,— ответил майор.— Вы читали в газетах о найденном в Висле «человеке в мешке»?
Я сейчас не читаю газет. Они действуют мне на нервы. С нервами у меня теперь вообще плохо. Да и не удивительно... Впрочем, я что-то слышала об этом — по радио или телевидению. Найден чей-то труп?
Да. Два рыболова обнаружили на дне реки большой куль. Когда его открыли, там оказался труп мужчины, убитого ударом в затылок.
Какая страшная находка! — с содроганием сказала Ярецкая.
Никак не можем установить личность убитого, признался майор.
Почему же вы предположили, что мои работники могут опознать этого человека?
Произошла поразительная история. Адвокат Мечислав Рушинский, тот самый, которого ваш муж уполномочил быть исполнителем своего завещания, узнал в убитом... как вы думаете, кого? Влодзимежа Ярецкого.
Вы шутпте?! — Ярецкая была возмущена.
Никогда не позволил бы себе так шутить. Рушинский заявил, что готов под присягой показать, что это труп Ярецкого. Мало того. Показания адвоката подтвердились и свидетельством курьера нотариальной конторы Францишка Медушевского.
Это невероятно.
Согласен с вами. Представляете, какое замешательство вызвали эти два заявления? Вот почему мы возили в прозекторскую работников мастерской.
Ну и что же?
Они все как один заявили, что никогда не видели и не знали убитого.
Разумеется. А как же иначе могло быть?
Тем не менее мы обязаны были все тщательно проверить, хотя я с самого начала был убежден, что адвокат ошибается.
А почему вы меня не вызвали?
— Хотелось избавить вас хотя бы от этого переживания.
Большое спасибо, майор,— с чувством сказала Барбара и в знак признательности нежно коснулась руки майора.
Я решил навестить вас и, как вы говорите, по излюбленной мною методе задать вам несколько вопросов полуофициально.
Слушаю вас,— сказала Ярецкая, на этот раз с улыбкой.
Скажите, пожалуйста, был ли какой-либо шрам на теле Ярецкого?
Да. Послеоперационный. В молодости его оперировали по поводу левосторонней паховой грыжи. Шрам был почти незаметен. Осталась только чуть приметная белая
полоска.
А еще рубцы были?
Нет.
Это точно?
Ну, знаете ли! После семи лет замужества жена не может не знать этого.— Расспросы майора в конце концов вогнали в краску Барбару Ярецкую.
Извините меня, но это очень важно.
Повторяю, у мужа был только один послеоперационный шрам. И никаких других.
Адвокат Рушинский утверждает, что, помимо общего сходства «человека в мешке» с его клиентом, у обоих на правой руке выше запястья был довольно большой шрам..
Это ему привиделось.
Я тоже так думаю. Однако у человека, найденного три дня назад, именно такой шрам на правой руке.
В представлении адвоката, наверное, слились приметы двух людей. Разговаривал с клиентом, у которого был такой шрам, а позднее принимал моего мужа и, запомнив эту особую примету, перенес ее с икса на игрека, то есть с того человека на Влодека.
Это тем более вероятно из-за значительного сходства двух мужчин. Вот, посмотрите, пожалуйста.—
