в тонкости наследственного права, но, кажется, без особого успеха.
А на сколько она потянет, пан меценат?
— О чем вы? О доле вдовы?
Ну, эта мастерская, которую я получил от Влоди?
Это смогут определить только эксперты.
— А так, на глазок?
Думаю,— адвокат решил быть осторожным в оценке,— что-нибудь около шестисот-семисот тысяч злотых. Возможно, и больше.
Пан меценат, а если загнать ее так, по-быстрому, сколько за нее дадут?
Право, не знаю.
А вы не купите? Вот так, сразу? Я бы уступил дешево. Давай, пан, триста тысяч кусков, а остальное получить — твоя забота. Я подпишу, что надо.
Во-первых, я не занимаюсь куплей и продажей,— возмутился адвокат,— во-вторых, продать что-либо из наследства вы сможете только после вступления в права наследования, после завершения всех необходимых формальностей.
Это когда же?
Месяца через два-три.
О господи! — застонал наследник в алом свитере.— А побыстрее нельзя?! Я бы из своей доли дал, кому надо, лишь бы подтолкнуть дело. Сами знаете: не подмажешь — не поедешь. Да и вы заработали бы побольше.
Здесь такой разговор неуместен.
Пан меценат, а если я вам махну всю эту лавочку тысяч за двести?
Повторяю вам, я не торгую наследствами.
Разве я говорю о торговле? Это хорошее дельце — отбивать такие медальончики с ликами святых. Матрицы постукивают — денежки текут в карман. Много ли вы здесь зарабатываете? Шесть, семь тысяч. А знаете, сколько Влодек от своего дела имел? Да он уже не знал, куда деньги девать. На одной машине в мастерскую ездил, на другой — товар развозил. Матрицы сами па него работали. А у меня для такого дела здоровье слабое, сложение слишком деликатное. Бросьте вы к чертовой бабушке эту вашу конуру, где вы теперь сидите, и возьмитесь за солидное дело. Двести тысяч за такую мастерскую — так это же почитай даром. Ну как, идет?
Не пойдет,— в тон наследнику ответил адвокат.
Пан меценат, одолжите хоть немного в счет наследства. Тысчонок пять. До зарезу нужны!
Увы, не могу.
Так я же отдам! И процентов не пожалею. Идет?
Не пойдет.
— Ну и твердый вы человек.
Что делать, какой уж есть.
А может, у вас имеется кто на примете, чтобы все разом купил?
Я же вам разъяснил, что заняться продажей вы сможете только после вступления в права наследования. Не ранее.
—Я продал бы тому, кто готов пойти на риск. Дешево продал бы, но чтоб деньги на бочку. А может, вы знаете такого человека? У которого деньги водятся и который не прочь сорвать хороший куш?
—Нет, не знаю. А зачем вам обязательно продавать?
— Не стану я штамповать этих святых угодников. Не по мне это. Здоровье у меня слабое. Я люблю монету в кармане иметь.
— Попробуйте договориться с Барбарой Ярецкой. Она вместе с мужем вела дело. Может, согласится и впредь руководить фирмой. Назначьте Ярецкой оклад или определенный процент от прибыли. И будете иметь и покой, и деньги.
Да она железная баба. Ни разу не дала товару в кредит, даже на две сотенных. Не то что Влодя. Тот всегда говорил: «Для тебя, мой спаситель, отказу нет, бери, что нравится».
Вы, значит, из той же отрасли?
Какой там отрасли! Подторговываю чем придется. Иной раз на престольные праздники в Радзимине взятой у Ярецкого всякой всячиной...— Станислав Ковальский вдруг запнулся, умолк, будто спохватившись, что наболтал лишнего.
Советую вам то же, что и Барбаре Ярецкой: взять адвоката и уполномочить его вести дело по наследству. Это очень облегчит и ускорит выполнение всех необходимых формальностей.
А зачем? Ему ведь платить надо. А где денег взять? Продать-то я бы все продал, но всаживать в это дельце деньги поищите других дураков!
Ну, как знаете. Я же повторяю: вам необходимо взять адвоката и поручить ему вести дело.
Я сам себе адвокат. Еще не родился тот, кто надул бы меня.
Никто не намерен вас обманывать.— Рушинский старался сохранять спокойствие.— Дело требует правовых знаний — вот почему вам нужен адвокат. Кроме того, вы избавите себя от необходимости многократного посещения суда для выполнения различных формальностей.
А что, суд не для людей, пан меценат?
Мечислав Рушинский не сразу ответил. Этот клиент все больше удивлял его. Фразг, только что сказанная уважаемым наследником почтенного владельца ремесленного предприятия, адвокату была хорошо известна. Это излюбленное выражение уголовников. Неужели Ковальский из их числа?
Как хотите. Прошу только сообщить ваши анкетные данные. Они понадобятся мне при внесении дела в суд. Может, вы также сделаете заявление о принятии наследства?
Был бы дураком, если б отказался от того, что само в лапы идет.
Хорошо. Секретарь сейчас подготовит нужный документ. Дайте, пожалуйста, ваше удостоверение личности.
А у меня его нет.
Как нет?
Я не взял его с собой.
В своем письме я просил вас взять удостоверение, я же предупредил вас об этом.
Забыл, пап меценат, память слабая.
Ну ладно, говорите ваши данпые.
Значит, когда я родился?
Да. Л также имена родителей, где они родились и девичью фамилию матери.
У вас как в милиции.
Это необходимо для суда, пан Ковальский.
Поппмаю. Я ведь просто так сказал. Пишите: Станислав Ковальский. Сын Яна и Марии, урожденной Беднарек. Родились в деревне Белька Струга под Радзимином. Все?
А дата рождения?
Ковальский секунду колебался, а затем ответил: 15 ноября 1923 года.
Записав сказанное клиентом, адвокат вышел из кабинета и вскоре вернулся с отпечатанным на машинке заявлением. В нем говорилось, что Станислав Ковальский, сын Яна и Марии, урожденной Беднарек, родившийся 15 ноября 1923 года в деревне Белька Струга, повят Радзи-мин, после ознакомления с содержанием завещания Влод-зимежа Ярецкого заявляет, что принимает наследство со всеми вытекающими отсюда последствиями.
—Подпишите, пожалуйста.
Ковальский поставил свою подпись. Судя по его автографу, искусство письма не было сильнейшим его орудием, и он, видимо, не часто прибегал к нему.
Для своего возраста вы выглядите очень молодо,— заметил адвокат.
Со мной всегда так было. Помню, как еще майор из военной комиссии подсмеялся надо мной, сказав, что я заместо старшего брата пришел.
Итак, на сегодня мы сделали все, что требовалось. Вы получите вызов в суд. А если мне что-либо от вас потребуется, я напишу вам в Воломин.
