Носители Совести

– …космоса бездна, военный полет, ночь, толпа, крестный ход, она уже видит себя в роли вдовы… – Слова песни словно нанизывались на нить ее души, – …тихое утро, над городом смог, майская зелень, энцефалит, там хорошо, где нас с тобой нет…

Нет в этом мире ничего незыблемого и вечного, жизнь может оборваться по тысяче причин. От пули, от смертельной болезни, от несчастного случая. В любой момент. И никто уже не сможет ничего изменить. Можно кричать, плакать, биться головой о стену, но это уже навсегда.

Часом позже Ксюха написала в дневнике:

Боже, спаси и сохрани моих родных и близких и, если хватит времени, – то меня. Защити всех хороших людей на свете. Нет, не правильно. Всех людей.

Защити. Я очень люблю их и боюсь за них. Пусть они будут всегда.

Огромное спасибо тебе за всех, кто есть у меня, за маму, папу, Инку, Кристину и Марьяну, за… да и за Савку тоже, за Максимилиана, за моих друзей, всю нашу группу!

Моя единственная просьба: спаси и сохрани их.

Я вас всех там, наверху, очень люблю. Спокойной ночи.

Простые строчки импровизированной молитвы немного успокоили ее. Она закрыла глаза и не заметила, как уснула.

* * *

Утром Ксюха встала в приподнятом настроении. То ли ночная молитва подействовала, то ли просто в кои-то веки удалось нормально выспаться – экзамен по цитологии, в противовес зачету, Лох-Несса решила провести в пятнадцать часов.

Будильнику сегодня повезло – он остался стоять на тумбочке целым и невредимым.

Ксюха легко спрыгнула с кровати, потянулась, и чуть ли не вприпрыжку поскакала в ванную.

Улыбнулась собственному отражению в зеркале:

– Доброе утро!

Сегодня все было как-то не так. Даже привычный предэкзаменационный мандраж, прежде заедавший Ксюху до полуобморочного состояния, почти не ощущался. Наоборот – хотелось быстрее бежать в институт, увидеть Инку, сдать цитологию на «отлично»…

Допивая кофе, Ксюха все-таки не выдержала, сбегала в комнату и принесла дневник.

Открыла на странице со вчерашней записью, перечитала и приписала снизу:

Я окончу институт, пойду работать в лабораторию или фармацевтическую компанию и, может быть, изобрету лекарство от старости. И люди будут жить долго-долго.

А, может, мне доведется работать над лекарством от рака. Или от другой опасной болезни.

Но доброе слово и простое человеческое участие иногда важнее лекарства. Ведь самая страшная болезнь, самая заразная и неизлечимая – безразличие. А иногда даже одно слово может спасти человека от самоубийства или еще каких-то непоправимых ошибок. Как в том фильме – «Целитель Адамс».

Слово или самый простой, незначительный поступок.

Надо действовать, а не сидеть в стороне, дожидаясь, пока все исправят другие.

Надо посвятить свою жизнь людям. Может быть, это мое призвание. Помогать им, поддерживать их всем, чем смогу.

Наверное, я маленькая и глупая. Но я все равно напишу это – надо любить весь мир, делать людям добро, пока есть возможность.

И тогда все будет хорошо. ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО!

Держать левой рукой чашку очень неудобно – Ксюха немедленно в этом убедилась. Особенно если попытаться отхлебнуть кофе не глядя. Горячий напиток, естественно, пролился, обжег ей пальцы, а несколько капель вдобавок упали на тетрадь.

На слове «хорошо» расплылось темно-коричневое пятно, формой напоминающее солнышко, каким его обычно рисуют дети – неровный кругляш с лучами-иглами.

– Пссст… Ксюшка-а…

Ксюха чуть скосила глаза в сторону.

– Да Ксюшка же!

Шепот стал более настойчивым.

Не иначе как Инка – опять хочет проконсультироваться по жизненно важному вопросу, причем отнюдь не по экзаменационному. Сдалась ей вся эта скукота, она еще и билет, наверняка, не прочитала. У нее третий день Клим Весницкий из головы не выходит.

– Ксюшка-а…

«Вот угораздило же именно сейчас!»

Ксюха осторожно повернула голову в ее сторону и неслышно прошептала: «Потом».

Инна сделала страшные глаза и возмущенно зажестикулировала.

– Чего тебе? – недовольно прошипела Ксюха в ответ. – Пожар?

Инка умоляюще посмотрела в сторону подруги. Глубоко вздохнув, Ксюха аккуратно подвинулась на край стула и начала тихо наклоняться в сторону Инны, сидящей на соседнем ряду. Инесса Исааковна фланировала где-то в конце аудитории, бдительно следя за тем, чтобы никто не списывал, хотя на цитологии этим не занимались только откровенные лентяи. При всем своем грозном виде Лох-Несса была близорука, а очки не носила, считая, что они ее портят. Острые на язык парни, вроде Макси, искренне недоумевали: разве там есть чего портить?

– Ну? – быстро спросила Ксюха.

– Сдачу отметим? – лукаво поинтересовалась Инна.

Девушка покрутила пальцем у виска. Нашла время!

– Кристинка новую кафешку нашла. «Голодная собака» называется. Полный арт-хаус! Пойдем? Говорят, там весело!

Уловив подозрительные звуки, Инесса Исааковна резво развернулась и заспешила к источнику беспокойства.

– Ладно, – шепнула Ксюха.

– Ксения, вы что-то забыли? И теперь уверены, что на моем экзамене можно надеяться на подсказку?

«Так и знала: Инка затеет, а мне попадает».

Над ней нависла зловещая тень Лох-Нессы:

– Спросите тогда у меня! Что вы хотели узнать?

– Ничего, ничего, – Ксюха с самым примерным видом уставилась в листок с конспектом ответа.

– А раз ничего, то и сидите смирно! Ждите пока я вас вызову! – прогремела над ухом Инесса Исааковна и, презрительно дернув плечом, прошествовала за преподавательский стол.

Стараясь не привлекать ее внимания, Ксюха тихо показала подруге кулак. Инка прыснула.

– Вам тоже что-то непонятно?

Инна посмотрела на преподавательницу ангельскими глазами и промолчала.

«Везет ей, умеет она это. Приспосабливаться, то есть. Где надо пай-девочка, в другом месте – эдакая женщина-вамп, родная мать не узнает. Всем подыграет, и сама в проигрыше не останется никогда. И оценки у нее очень даже неплохие, хотя Инка, конечно, далеко не гений, и парни вьются, хоть и не красавица. Спросишь у нее – она отшутится или начнет объяснять, да так путано, что и три профессора психологии не смогут перевести. Вот и сейчас: пишет Инка, а сама нет-нет, да и стрельнет глазами в сторону Клима. Оно и понятно – он единственный, кто до сих пор в ее сетях не побывал. Уверена – добьется его Инна, не мытьем так катанием, но добьется. Не такой она человек, чтобы от желаемого так просто отказываться. Эх, а вот мне не хватает изворотливости, не умею я! Нет во мне этого! Учит меня Инна, учит, а все без толку. Неспособная я, видать, в этом плане ученица. Сколько до конца осталось? Семь минут, замечталась я, а от Несси так просто не отделаешься. Будет теперь по всей программе гонять».

Инна сдавала первой, отхватила вожделенный «трояк» и ждала на лестнице.

– Ну, как?

Ксюха пожала плечами.