конец, собирая документы в папку, спросил:
– Что у тебя по старику этому… как его… ну, которого в Балтийске подстрелили.
Вот так это выглядит со стороны: старика убили, какого-то там пенсионера. Не депутата, не таможенного офицера и даже не полицейского. Обычного человека, простого, незаметного. Мир без него не покатится в тартарары, государство не забуксует. Никто и внимания не обратит, кроме двух-трех близких родственников и друзей. Ну и десятка другого тех, для кого гибель Богдана Круковского – просто строчка в ежедневной статистике криминальных происшествий. Как звали? А-а, не помню. Да какая разница! Просто «старик, которого в Балтийске подстрелили».
– По Круковскому?
– Да, точно! Что-нибудь есть? Или будем закрывать дело?
– Я нашел кое-какие странности. Вроде бы обычные совпадения, но…
– А результат, Арсений Юльевич? До начала июля пять дней осталось, надо что-то решать. Ты, говорят, вчера в Троскиняй ездил. Зачем?
– Не в Троскиняй, в Весеннее. Ниточка одна туда потянулась, надо было проверить.
– Ну и как?
– Человек тот умер. И тоже непонятно. То ли несчастный случай, то ли самоубийство, а может, помог кто…
Каин поморщился.
– Арсений Юльевич, только давай без эксгумаций на этот раз!
– Нет, эксгумация не нужна, следователь межрайпрокуратуры, который дело вел, настоял на повторной медэкпертизе. Те вопросы, что меня интересовали, он выяснил. В акте все есть.
– Ну и хорошо! Вызови следователя, поговори.
– Он погиб, Генрих Львович.
Старший прокурор перестал собираться, оперся на стол кончиками пальцев и пристально посмотрел на Арсения:
– Как именно?
– Угорел в машине. Я смотрел акт экспертизы – никаких следов насилия, ничего. Кровь чистая, как у младенца. Просто усталый человек заснул в собственном гараже, прямо в машине. И почему-то забыл выключить двигатель.
– Та-ак… Ты думаешь – убийство?
– Похоже.
Каин не спросил прямо: «Его убрали, чтобы не лез не в свое дело?», но Арсений все понял правильно. Старший прокурор намекнул подчиненному, что тот, возможно, потянул не за ту веревочку. Как бы чего не вышло.
– Мало нам было балтийской перестрелки, так теперь еще и это!
– По документам все чисто.
– Ну да, но если кто-нибудь свяжет оба дела… Для того, чтоб полетели головы, доказательства не нужны, хватит и подозрений. Телевизионщики в курсе?
– Пока нет. Но они уже приезжали сюда. Я попросил направить их к нам работника Движения пенсионеров. Это единственное, что связывало Круковского и Шаллека, – заметив недоумение на лице Каневского, Арсений пояснил: – Он и есть та самая ниточка, за которой я вчера ездил в Весеннее.
– Ты сказал, что в его смерти тоже не все ясно. Что именно?
– Он умер от отравления алкоголем.
– Ну и что? От этого кто только не умирает!
– У Шаллека было хроническое заболевание печени, при нем и пятьдесят грамм – смертельная доза. Он об этом знал и о здоровье своем заботился, на то и свидетели есть. Но почему-то взял и выпил поллитра. Медикаментозного вмешательства не обнаружено, следов алкоголя в желудке нет. Но это ничего не доказывает.
– Хорошо, – старший прокурор посмотрел на часы, захлопнул папку, застегнул ее и сунул в портфель. – Работай пока по этому делу, время еще есть. Если нужно – создай группу, человека два-три, я потом подпишу, задним числом. Но чтоб информация никуда не просочилась! ТВ и на километр не подпускать! Ясно?
– Ясно, Генрих Львович. Если можно, я Глеба Уварского с «заказухи» Вокулика сниму. Временно. Там сейчас все равно движения никакого, только на прочесывание да проверку документов вся надежда.
– Давай, давай. Главное, чтобы польза была.
Лучше всего Глеб Уварский умел копаться в архивах. Во-первых, по образованию он был не юристом, а инженером-компьютерщиком, причем с дипломом Имперского университета радиоэлектроники. Потому, наверное, никто не мог перещеголять его в умении обращаться с базами Минбеза и архивными банками данных. А во-вторых, как и в прежние времена, личные контакты играли немалую роль. И если Арсений легко находил общий язык с экспертами и гражданскими спецами, то Глеб с его манерой шутить по любому поводу, с хорошо подвешенным языком и обаятельной улыбкой, сразу и навсегда располагал к себе архивных «девочек» любых возрастов вплоть до пенсионного.
Арсений осчастливил его прямо с порога:
– Каневский приказал сформировать группу по балтийскому делу. Я попросил в подчинение тебя – нужно немного покопаться в архивах, посмотреть что и как. Вокулика с тебя пока сняли.
– Ну вот, – демонстрируя вселенскую грусть, сказал Глеб и попытался незаметно закрыть разложенный на экране компьютера пасьянс, – Сидишь тут, весь в делах, пашешь в поте лица, а потом приходит злой Арсений Юльевич и преподносит новый сюрприз.
– Да уж, как бы тебе бедному не перетрудиться.
– И пожалеть-то меня некому! Сгорю на работе, поздно раскаиваться будет.
На этой фразе Глеб не выдержал и хихикнул. Глядя на него, Арсений тоже не смог удержаться от улыбки:
– Совесть меня заест тогда! Придется тебе самую легкую работу предложить, творческую можно сказать. Мне нужен список всех женщин по имени Алина, которые работают с детьми. Начальные школы, приюты, детские сады… медицинские стационары какие-нибудь. Понятно?
– Именно Алина? – Глеб посерьезнел. – Имперский вариант имени? Или Арина, Алинь, Алинэ – все, что похоже?
– Пока без вариантов. Если ничего не найдем, тогда расширим поиск.
– И надо, как обычно, вчера? Да?
– Именно. Давай, Глеб, бросай все дела, займись поисками, побегай по архивам.
Несмотря на то, что они были равны как по званию, так и по должности, Глеба часто назначали в группу Арсения. Он не слишком сопротивлялся, хотя и не упускал случая поворчать на тему «волосатой лапы» в верхах, состоящих, понятное дело, сплошь из североморцев.
Вот и сейчас он вытянулся во фрунт, комично приложил два пальца к виску:
– Есть, мой командир, – хитро улыбнулся и сказал: – Хочешь анекдот? Стоят два североморца на обочине, мимо проносится гоночный болид гонщика Томаса Ивиса. Первый североморец спрашивает: «Что-о-о это было-о-о?». Второй отвечает: «А-а, это-о-о Томас И-ивинс, позо-ор на-а-ации».
Арсений хмыкнул.
– Слышал, а? – Глеб подмигнул. – Позо-ор на-а-ации…
– Ты мне еще расскажи, что североморские гонщики такие быстрые, потому что сли-и-ишком медле-е- ено снима-а-ают ногу с педа-а-али га-а-аза. Такой же свежак пятилетней давности.
– Тебе уже рассказали? – расстроился напарник. – Ну что за жизнь! Не успеешь нашептать анекдот одному, как через пять минут уже вся прокуратура знает.
– Я этот «свежий анекдот» еще в академии слышал. Ты бы лучше поработал, глядишь – понравится.
Глеб сделал страшное лицо:
– А вдруг привыкну?
Но сам уже сел за компьютер, азартно застучал по клавишам. Через пару минут он втянулся, увлеченно перебирал архивные справки, вполголоса приговаривал: «Ага!» и «А мы еще вот так попробуем». Потом он
