знает о вожде племени и вообще всех местных новостях. Ну и как вы думаете что он выбрал?
А инфа была не радостная. Конечно по законам жанра я был должен написать что Вождь учился в «Ордена Дружбы народов» Университете дружбы народов имени Патриса Лумумбы, много лет хранил у себя в подвале Октябрятскую звездочку и с радостью решил помочь советским компаньерос, камарадос и геноссен во имя торжества Социализма во всем Мире. И все бы кончилось быстро и в шоколаде. Но, действительность была гораздо более заковыристой и гораздо менее шоколадной…
Означенный мамамуши учился ни где-нибудь, но в Сорбонне, откуда был отчислен за бурное участие в Парижских событиях 1968 года и вернувшись в родные пенаты, он устроил в родных лесах зачистку, потому что помимо всего прочего, принадлежал к маоистскому крылу французского левого студенческого движения и по привычке считал любых других леваков ревизионистами, а не леваков империалистическими собаками. И звали его теперь — Касик Себастьян. Так что шоколад не был единственным ингредиентом в данной проблеме, и как говорил Тарасюк:
— «Сало в шоколаді звичайно смачна їда, але тільки для тих хто може правильно відкушувати».
Но в полученной от визиря-казнокрада информации было одно — явно жемчужное зерно. В этом городке, оказывается имелся представитель Вождя. Официально он был хозяином помеси магазинчика и кабачка, но представлял он племенное руководство — абсолютно легитимно. И даже звали его Веласкес. — «Хорошо хоть не Сальвадор Дали» — проворчал Аким, недовольный тем что его не взяли на переговоры. А на переговоры пошли двумя группами, сначала Тарасюк и Арканя под видом покупателей самородков из местных приисков, затем Барон и Таракан, ну а остальные ребята естественно осуществляли прикрытие. Идти в городское гнездо горных маоистов решили перед самой сиестой. Надо сразу заметить, что все члены делегации по знакомству были в пончо. Вертя накануне в руках обновку Тарасюк ворчал:
— «Якщо це піджак, то де рукави, ну а якщо це ковдра те навіщо дірка».
— «Не грусти старшина, пускай кобыла грустит», — серьезно произнес Аким.
— «А при чому тут кобила?» — удивился Тарасюк.
— «А у нее голова большая!» — резюмировал Аким.
Когда Барон и Таракан вошли в сумрачный после залитой солнцем улицы зал, Тарасюк и Арканя уплетавшие шамбар (благо был понедельник), были единственными клиентами. На встречу новым гостям бросился хозяин, сходу заявивший что счастлив видеть благородных синьоров в своем скромно заведении и что их давно уже ждут очень важные люди, и приглашающее показал на дверь на другом конце помещения. Арканя громко рыгнул, это был знак что он готов к бою, но Барон сразу заметивший что декоративные циновки на стенах явно скрывают проемы, сделал понятный только своим знак, что драку начинать рано и кивнув хозяину пошел к указанной им двери, Таракан естественно пошел за ним.
Комната куда вошли два мирных гидрогеолога, была обставлена почти по-спартански, если не считать кондиционера и золотого блюда на отдельном столике. На блюде было что то круглое, размером с футбольный мяч и накрытое черной тканью. Еще в комнате были стол и стул. На стуле сидел элегантный синьор в белом костюме, пил мате из калибассе и курил сигару El Original. На лацкане пиджака от Версаче, сверкал золотом значок с профилем Великого Кормчего. За его спиной стояла прекрасная туземка, естественно с опахалом. Натюрморт дополнял изящный никелированный револьвер и парочка здоровенных мучачос — переростков. Нужно было быть очень большим идиотом, что бы не понять кто это кабальеро и не догадаться что за предмет лежал на золотом блюде. А Барон и Таракан к идиотам явно не относились.
— «Здравствуйте Касик, чем обязаны такой чести» — мирно спросил Барон.
Касик брезгливо усмехнулся и сказал:
— «Это я должен задать такой вопрос, но ваш знакомый чья голова как вы конечно догадались, пребывает на том блюде многое успел рассказать мне о любопытстве проявленном некими Гринго, к моим делам и к моей скромной персоне. Я не люблю таких любопытных и видимо сегодня же распрощаюсь с вами навсегда, если вы конечно не захотите мне помочь. Вы как мне сообщили гидрогеологи, а у нас есть озеро которое должно согласно пророчеству излить свои воды на наших врагов. Так что выхода у вас два, либо сотрудничество либо дополнение к компании вашего знакомого, причем легкой смерти не ждите, это я сказал — Великий и могучий Сын Неба, Воды и Земли». — С этими словами, он небрежным жестом показал на блюдо с головой несчастного визиря, а потом продолжая этот жест попытался взять со стола револьвер. Но это было ошибкой…
Богатырский удар ногой, отправил касика вместе со столом, туземкой, опахалом и горячим мате в угол комнаты. Шипящее хлопанье глушителей, навернутых на Береты Барона и Хай Пауэр Таракана, лишила конечности двух горилл возможности хвататься за оружие и прыгать в разные стороны. Еще через минуту в дверь вынесенную Арканей, заглянул Тарасюк, в одной руке старшина держал Узи, а другой прижимал к себе трехлитровую барную бутылку золотой текилы. В последствии на вопрос Командира, а зачем оно тебе нужно Тарасюк сделав невинно-удивленное лицо коровы, которую доит деревенский вор отрапортовал:
— «Так попереду чекають боi, а для дезинфекціi або там від простуди або як знеболююче, ця вода може і стати в нагоді».
— «Смотри, как бы я тебя не продезинфицировал этой водичкой» — сказал Барон, но не стал принимать немедленных мер. Ибо любая конфискация проведенная старшиной в конечном итоге приносила пользу команде, а следовательно и Заданию.
Ну а сейчас все было на мази. Гориллы лежали на полу, зажимая честно полученные боевые раны. Туземка дисциплинированно, собрала по приказу Таракана ставшее бесхозным холодное и огнестрельное оружие и сменив опахало на корпию и милосердие, оказывала раненым первую помощь. Сквозь проем двери, было видно как трактирщик и официант, под руководством Аркани вытаскивали из стенных ниш задрапированных ранее циновками, засадный полк в количестве еще пары бодигардов, выведенный из строя меткими девятимиллиметровыми пулями, посланными в них из детищ иудейской военной мысли. Великий и могучий Сын Неба, Воды и Земли, повизгивая от струйки горячего мате сочившейся ему на брюки, миролюбиво находился в позе калачика, и среди обломков стола и опахала ждал продолжения банкета. И продолжение наступило…
Переговоры продолжились в комнате с целой мебелью и без мате. Но пошли они увы, не так успешно как нам бы хотелось. Узнав что нас интересуют пещеры Священной горы, Касик успокоился и снова стал нагло-вальяжен.
— «Вот что я скажу вам господа. Раз вам нужна пещера, то заплатить вам придется мою цену. Мои люди уже пытались туда проникнуть, но их завалило взрывом. Теперь мне понятно что там есть что то нужное для гринго. Без моей помощи вам завалы не раскопать, и тем более не попасть к горе. Угроз ваших я не боюсь, потому что вижу что вы профессионалы, а профессионалы зря не убивают. Ну а цена моя будет следующая… Вы изливаете воды озера на территорию моих врагов и делаете мне к свадьбе подарок».
— «Какой подарок?» — обалдело спросил Барон.
— Моей невесте очень нравится Кадиллак «Эльдорадо», на котором ездит жена начальника полиции одного городка в соседней стране.
Три взгляда скрестились на лице маоиста из Сорбонны. Два злобных и один восхищенный. Тарасюк всегда уважал достойных клиентов. Ну а Барон, вздохнув сказал воспрянувшему духом Себастьяну:
— «Ну что же, на счет озера мы в принципе согласны, но зарубежный кедди, это уже перебор».
— «Ну тогда я могу поменять вам на кедди, нечто могущее вас заинтересовать. Вы слышали о железке северных гринго упавшей с неба… Так я знаю где она». — Сделав успокоительный жест, Себастьян достал из кармана пиджака нечто похожее на большой носовой платок. Жестом Кио он развернул его и это оказался лоскут похожей на шелк ткани, с логотипом NASA.
— «Куда подогнать Ваш кедди?» — деловито спросил Барон, но последнее слово как выяснилось оказалось за ним.
— «Я хочу сделать вам Касик, дружеский подарок к свадьбе».
— «Ну и кто же эти неизвестные друзья» — зябко поежившись спросил Веласкес, на что Барон ответил:
— «Неизвестных друзей не бывает, бывают только неизвестные враги».
Повинуясь жесту Командира, Таракан подошел к Касику и одел ему на руку, вместо большого золотого Роллекса, еще более массивные часы, очень похожие на водолазные. Вождю горных маоистов объяснили,
