Современный Румынский детектив

машину и рассказал Ирине все, не щадя собственную персону. Он поклялся, что никуда ее не приглашал, и нужно думать, что это была ловушка, чтобы снова шантажировать его, с еще большим успехом. Ирина, казалось, ничего не слышала, она поняла только одно: полный провал.

— Ирина, мы должны уехать, должны вернуться домой, и как можно быстрее. Я знаю, ты не любишь ездить ночью, но прошу тебя! Так мы выиграем день. Целый день — это много, это очень много. Вернемся в гостиницу, соберем вещи и уедем… Ирина! Ирина, ты слышишь меня?

— Нет.

— Хочешь, поедем завтра?

— Не знаю.

— Когда же?

— Не знаю.

— Что это значит?

— Не знаю.

— Ирина!

— Я.

— Нет, это не ты. Ты совсем не своя.

— Это немножко ближе к истине…

— Что же ты хочешь, чтобы мы делали?

— Не знаю.

— По должны же мы что-то делать!

— В этом-то все и дело. Я хочу, чтобы мы ничего не делали. Ничего. Почему мы должны всегда что-то делать? А ничего не делать разве нельзя? Разве мы не можем ничего не делать?

— Да нет. Можем.

— Ну и хорошо. Это очень хорошо.

Вновь послышался вой сирены, прорезавший ночную тишину. Стремительно приближались фары, все оглушительней становился вой. Ирина заткнула уши.

— Скажи мне, когда ее не будет слышно! — крикнула она Виктору.

Промчалась и скрылась вдали «скорая помощь». Милицейская машина на этот раз следовала за ней. Виктор взял руки Ирины и отвел их от ушей.

— Все!

— Этот вой сводит меня с ума.

— Поедем?

— Куда?

— Куда угодно.

— Почему куда угодно? Не лучше ли будет — никуда!

— Поедем в гостиницу.

— Нет.

— Хочешь, останемся здесь?

— Не знаю. А можно?

— Ирина!

— Можно?

— Нельзя.

— А почему нельзя? Почему? Разве мы причиняем кому-нибудь зло?

— Да, самим себе. Тебе, мне…

— Виктор… Как ты думаешь, что теперь будет?

— Все может быть.

— Нет, ты меня не понял. Возможно, тебе покажется странным, но меня нисколько не занимает все то, о чем думаешь ты. Я думаю о нас, о нас двоих. Что теперь будет с нами? Останемся ли мы теми же самыми? Ты по отношению ко мне, а я — к тебе… Я знаю, прекрасно знаю, что ты можешь сказать, знаю, ты снова будешь сердиться, как ты сердишься всякий раз, когда я вынуждена тебе повторять, что ты никогда и ничего не понимаешь. Я совершенно уверена, ты не желаешь меня понять, когда я говорю и повторяю, что я хочу уехать… Нет! Я не сказала, что хочу, чтобы уехали мы. Я сказала, что хочу уехать я. Я! Я одна! Пожалуйста, не оскорбляйся, это глупо. Если я когда-то и хотела скрыться от людей, то только от тех, которые мне безразличны или неприятны. Но сейчас впервые в жизни я ощущаю непреодолимое желание быть совсем одной… Ты слышишь, любимый? В твоей голове среди уравнений и амплитуд различных частот должна утвердиться мысль, что ты единственный человек, которого я люблю, но какое-то время я не хочу, повторяю тебе, не хочу видеть тебя рядом… Я не знаю, сколько это будет длиться — день, два, неделю, месяц. Может, всею несколько часов. Не знаю! Но я хочу вновь обрести себя… Помоги мне! Ты знаешь, как это сделать? Оставь меня на волю божью и не задавай никаких вопросов. Сделай над собой усилие, если даже ни чего не понимаешь, то хотя бы из сострадания… Т-с-с! Молчи! Прошу тебя, не возражай. На этот раз будет так, как хочу я. Включи мотор, отвези меня в гостиницу. Я поднимусь в свой номер, и с этого момента не делай никаких попыток вмешиваться в мои поступки. Договорились?

— Нет, Ирина, не договорились.

— Очень жаль.

— Если ты так хочешь — да, договорились, но я этого не хочу. Имею я право не хотеть?

— Нет, не имеешь. Ты забыл наш договор? Если один из нас накладывает вето, другой не предпринимает ничего, чтобы изменить решение.

— Я не буду мешать тебе. Я хочу только знать: почему?

— Потому что так мне нужно. Этого достаточно?

Виктор включил мотор, осторожно выехал на шоссе и нажал на акселератор. Через пять минут машина остановилась у гостиницы. Ирина открыла дверцу и, поколебавшись несколько секунд, вышла и поднялась в холл.

Виктор шагал по пляжу. Он бы так и остался на берегу до утра, но море было слишком беспокойным. Вернувшись в гостиницу, он отправился в бар и заказал рюмку коньяку. С удовольствием выпив коньяк, он хотел было попросить вторую рюмку, но в этот момент появился капитан Наста. Он сел рядом с Виктором, достал сигарету, закурил, сделал несколько затяжек и лишь тогда произнес:

— Товарищ инженер, майор Морару просит вас заглянуть к нам.

— Что-нибудь случилось?

— Да.

— Вы не можете мне сказать что?

— Через пять минут все узнаете. Товарищ майор сам вам расскажет.

XXII

Лейтенант милиции Василе Трандафир получил по телефону донесение от старшины, патрулировавшего шоссе: на тридцать шестом километре автомобильная катастрофа. Сев в машину, лейтенант уже через двадцать минут был на месте происшествия. Ему доложили, что в один час десять минут машина, мчавшаяся, по мнению старшины, со скоростью сто двадцать километров, свалилась в канаву по причине, пока еще не установленной: водитель то ли был пьян, то ли заснул за рулем. Машина несколько раз перевернулась, мотор взорвался, возник пожар. Поскольку бензобак был неполный, пожар тоже длился недолго. На лице и на теле погибшего водителя сильные ожоги, но старшина не думает, что они причина смерти. Скорее всего, сломаны шейные позвонки, что часто бывает в подобных случаях.

— Свидетели есть?

— Один. Архитектор из Бухареста. Сидит в своей машине. Я его попросил дождаться вас. Он увидел взрыв одновременно со мной. Он хотел ехать к ближайшему посту, чтобы сообщить о происшествии, но в