автоцистерна залила дорогу маслом, и штук пятнадцать автомобилей столкнулись. Произошло это четверть часа назад. За три минуты до тревоги… из-за Бенгта. Несколько машин, видимо, загорелись… В общем, свалка…
— Без одной-то «скорой» вполне можно обойтись. Теперь понятно, почему на дороге затор…
Послышался вой сирены.
Хольмберг опустился на корточки возле Турена, пощупал пульс: слабый, но есть.
Ведь от таких ран умирают сразу, думал он, глядя, как из отверстия сочится кровь — медленно, толчками, чуть ли не с бульканьем.
Мысли вдруг обрели поразительную ясность.
— Но кто же, черт возьми?..
Они посмотрели друг на друга и разом поняли, что испытывают одно и то же чувство — ненависть.
Буэль наконец уговорила Соню войти в дом. Улофссон с Хольмбергом остались на улице, по-прежнему глядя друг на друга.
— Тот, кто это сделал, дорого заплатит, — тихо проговорил Хольмберг.
Подошли санитары с носилками.
— Он жив? — спросил один. Белый халат его был забрызган кровью, кровью жертв автомобильной катастрофы.
— Да, — ответил Улофссон. — Жив… Пока…
Они долго смотрели вслед «скорой», которая за поворотом набрала скорость и опять включила сирену. Человек двенадцать соседей толпились вокруг.
— Кто из вас видел, как все произошло, или что-то знает о случившемся? — спросил Улофссон.
Люди загудели, качая головами.
— Нет, — сказал, наконец, седоватый мужчина. — Я слышал только крики и плач. Сперва я подумал, что это ребенок… но звуки были до того странные, что я выбежал на улицу посмотреть. И увидел Соню… и Бенгта… Потом вышла моя жена, и я велел ей вызвать «скорую» и полицию. А потом мы стали ждать… Это было ужасно: она стояла на коленях, уткнувшись лицом ему в спину, плакала и кричала… А собака лизала его руку… Кошмар… После подошли остальные… — Он неопределенно мотнул головой.
— Остальные соседи? — уточнил Хольмберг.
— Да, — сказал мужчина. — Они подошли… позже…
— Никто из вас не слышал выстрела?
В толпе опять прокатился гул, потом заговорил тот же человек.
— Я слышал грохот. Но ведь и тридцатого апреля, и первого мая было столько треска и грохота. Два вечера подряд сплошная пальба да фейерверки. Привыкаешь помаленьку. Я даже как-то не обратил внимания.
— И больше никто не слышал?
— Мне показалось, что звук странный, — признался молодой парень.
— Ваше имя?
— Лейф Эльмёр.
— Так что же вы подумали?
— Вроде похоже на выстрел.
— И как вы поступили?
— Выглянул наружу, но ничего не увидел, только деревья в саду.
— Вот как?
— Я живу вон там, снимаю комнату с полным пансионом. Я сидел и читал, потом услыхал грохот, подошел к окну, поднял жалюзи и выглянул. Но мои окна выходят в сад, и я в глубине души знал, что ничего не увижу. Ведь такой звук невозможно локализовать. Выглянул-то я просто из любопытства, а еще потому, что надоело зубрить… в основном по последней причине. Мне в голову не пришло…
— Все-таки что вы подумали? Ну, там, в кого-то стреляли, или?..
— Н-да. — Парень развел руками. — Не помню…
— Вы студент?
— Да, историк. Сижу, читаю, и вдруг — бабах!
— В самом деле, больше никто не слышал выстрела? По гулу голосов Улофссон и Хольмберг догадались, что звук слышали многие.
— Почему же никто не выглянул?
— Я лежал в постели, — сказал мужчина в темном халате и домашних туфлях.
—
— Значит, никто не выглянул?
— Нет.
— Нет.
— Нет, я же не предполагал…
— Нет, я ел бутерброд…
— Нет, я только подумал: что это за паршивая собачонка там развылась…
— Сарделька?
— Да, это была она.
— Но на улицу вы не посмотрели?
— Нет.
— А вы?
— Нет… тогда нет…
— Что значит «тогда нет»?
— Я выглядывал раньше, когда закрывал в спальне окно, — сказал пышноусый мужчина, причесанный на пря мой пробор.
— Ваше имя?
— Нильс Эрик Свенссон.
— Ага… И что же вы видели?
— Так это было задолго до выстрела. Когда раздался грохот, я чистил зубы. Потом завыла сирена. Вот тогда я опять глянул в окно. Смотрю: полиция. Ну я и сказал Ивонне - это моя жена, — что, видимо, что-то случилось, и мы вышли узнать, в чем дело.
— За сколько минут до выстрела вы смотрели в окно?
— Ну, минут за пятнадцать.
— Гм… минут за пятнадцать… И что вы видели?
— Автомобиль.
Хольмберг бросил взгляд на дорогу: машин не было.
— Какой автомобиль? Сейчас его здесь нет. Усач огляделся по сторонам.
— Правда… нет. Уехал. Нет его.
— Где он стоял?
— Вон там, — показал мужчина.
«Вон там» было метрах в пятнадцати — двадцати.
— То есть прямо перед вашим собственным домом?
— В общем, да… верно…
— А как он выглядел?
— Как выглядел? Легковой «вольво-седан» темного цвета.
— Легковой?
— Да, а что?
Улофссон и Хольмберг переглянулись.
— Забавно, — сказал студент. — Вот ведь странное дело…
