С первого взгляда он ничем не отличался от других крохотных островов, на которых установлены маяки. Волны с тяжкими вздохами шлифовали поросшие зеленым мхом камни, перебирали длинные космы водорослей, видимые в глубине при тихой погоде. Облака осторожно обходили остров стороной, чтобы не зацепиться за антенны маяка, похожие на зубцы короны. Когда вставало солнце, зубцы вспыхивали червонным золотом.
Остров радушно встретил мою яхту, приветливо помигал маяк, выдал необходимую информацию, посоветовал, с какой стороны лучше подойти. Два робота, выполняющие работу матросов, появились на пирсе. Я повернул, как мне было указано. Еще не успел застопорить мотор, а швартовы были приняты роботами и наброшены на причальные тумбы. Затем роботы приняли трап. Как только я сошел на причал, они робко подошли поближе, заискивающе мигая индикаторами и поворачивая антенны в мою сторону. Они напоминали мне собак, тоскующих по хозяину. Казалось, вот-вот они издадут радостный лай и со всех ног бросятся навстречу. Чтобы сделать им приятное, я сказал:
— Привет, ребятки. Рад видеть вас неповрежденными.
Я ожидал услышать в ответ обычное: «Ждем приказаний», - но ответа не было. Роботы ретировались в сторону маяка. Это слегка насторожило меня, и я вспомнил прощальные слова Бориса.
Чайки белой тучей кружились вдали — видимо, шел большой косяк рыбы. Я опустился на скамейку, предупредительно поставленную на пирсе, и стал смотреть, как мерно покачивается на волнах моя яхта. Необычная тишина стояла здесь.
Спустя несколько минут я сообразил, что совсем не слышу криков чаек и ударов волн. «Вот еще новость — молчаливые чайки и волны», - подумал я, пытаясь посмеяться над возникающей тревогой. Вокруг пахло йодом, солью, свежестью — благотворным запахом моря.
Внезапно тишину нарушили четкие гулкие шаги. Они были похожи на удары молотка, забивающего гвозди. Я резко обернулся и увидел одного из роботов. Теперь на нем вместо кокетливой матросской шапочки был белый поварской колпак.
«Это еще что такое? — подумал я. — Кому понадобилось переодевание? Не роботу же…»
В руках новоявленный «повар» нес какой-то прибор, похожий на судок-термос для хранения пищи. Я удивился еще больше, когда робот подошел поближе и у меня во рту появилась слюна от приятного запаха жареного мяса. Несомненно, запах доносился из судка. Но кому же робот несет пищу? Я не заказывал обед. Неужели на острове кроме меня есть люди? Может быть, потерпевшие кораблекрушение? Но в таком случае, там, откуда я прибыл, знали бы об этом.
Постоянно здесь не живет никто. В лоции сказано: «Необитаемый, полностью автоматизированный остров-маяк».
Робот обогнул меня и направился к башне маяка. Перед ним в стене образовалось круглое отверстие. Он вошел — и отверстие закрылось.
Я подошел к стене, за которой он только что исчез. Она была шершавой и холодной. Пальцами я нащупал кромку и канавку. Наверное, это были края двери. Откуда-то сверху донеслась музыка. Мне показалось, что за выпуклыми стеклами на вершине башни я различаю человеческое лицо. Оно взглянуло на меня большими темными глазами и скрылось.
…Когда, вернувшись домой, я рассказал об этом Борису, он нисколько не удивился.
— Значит, там снова есть пациент вместо меня, — сказал он, щуря веселые рыжие — с искорками — глаза. Жизнерадостность переполняла его, брызгала смехом, лучилась морщинками.
— Пациент? — удивился я. — Но ведь там нет докторов.
— На свете есть такое, друг Горацио, что и не снилось нашим докторам! — И он засмеялся.
Наверное, мое удивление было достаточно выразительным, потому что его смех замер. Борис несколько секунд смотрел на меня невидящим взглядом, думая о чем-то своем. Наконец, решился, рывком выдвинул ящик письменного стола и вынул оттуда несколько писем. Когда он протянул их мне, его рука чуть-чуть дрожала.
— Пожалуй, тебе нужно, просто необходимо, их прочесть. Может быть, это поможет проникнуть в загадку острова и понять, как возникают подводные хребты…
ПИСЬМО ПЕРВОЕ
20 января
