– Послушай, – заметила я, борясь с жутким чувством обреченности, – выкладывай, раз уж начал. Я ведь все равно не отступлюсь!
Рик снова вздохнул.
– Понимаешь, одно время Энни думала о самоубийстве. Она впала в депрессию и чувствовала себя ужасно, тем более что последний прогноз был неутешительным. Она так устала от всего…
Вот это была бомба. Настоящая. И я сама напросилась.
– Мне так жаль, – выдохнула я. Мне было очень жаль. Но сможет ли он продолжать?
Он продолжал:
– Знаешь, последние месяцы ее беременности были омрачены раком. Представить невозможно, через что ей пришлось пройти, хотя я все время был рядом. А потом родился Джастин, и она даже не могла быть с ним. Взять на руки. Поднести к груди. Во всяком случае, она чувствовала, что не нужна своему ребенку. Что забросила его, хотя сын был совершенно здоров. И счастлив тоже, что удивляло нас обоих. Мы так опасались, что он впитает нашу скорбь и станет несчастным.
– Джастин удивительный малыш. Единственный из детей, кто меня любит. По-моему, у него есть природная защита или что-то в этом роде от всякого негатива окружающих.
Рик выдавил улыбку. Но я видела, что он думает не обо мне и не о Джастине. Об Энни.
– Я вообще не понимал, как с ней говорить, – признался он. – Не мог же я просить ее прислушаться к очередному доктору, который в очередной раз сообщал, что надежды нет. Для чего? Чтобы еще несколько недель видеть ее осунувшееся лицо? Не мог я быть таким эгоистом! Или чтобы Джастин мог побыть с матерью, лицо которой он через год даже не вспомнит!
Я хотела и не хотела знать, просила ли Энни Рика помочь ей умереть.
– Должно быть, вам худо пришлось, – пробормотала я.
– Это были ужасные времена, Джинси. Страшнее не бывает.
Могу я спросить? Должна ли?
– Что было дальше, Рик?
– Сам не знаю, что произошло, но Энни решила жить дальше. Что-то изменилось, и с того момента она словно успокоилась. До самого конца, который оказался совсем близок. Слишком скоро и слишком долго…
Он схватил мою руку и подался вперед.
– Джинси, я не хотел, чтобы она умерла! – страстно воскликнул он. – Но и не желал ей такой жизни. Только не такой! Ты понимаешь, о чем я?
– Да, – тихо ответила я. – Думаю, что понимаю.
ДЖИНСИ
ПРЕДЛОЖЕНИЕ, ОТ КОТОРОГО…
Этой ночью я осталась у него, и мы спали, обняв друг друга, что было не в наших привычках.
Наутро я проснулась раньше Рика и сварила кофе. Потом разбудила Джастина и собрала его в дневной лагерь. Когда в половине восьмого за ним приехал автобус, я помогла малышу подняться по ступенькам и вернулась в квартиру.
Рик уже успел принять душ и пил кофе. Он выглядел посвежевшим. А я себя чувствовала не очень. Мне всю ночь снились кошмары: убийство, погони, драки, потеря работы, смерть родителей, уход Рика.
Выйдя из ванной, я пошла к нему в гостиную с третьей чашкой кофе.
– Я тут подумал, – внезапно начал он.
О Господи! Только не это. Желание остановиться и подумать редко бывает хорошим признаком. И слышать такое от кого бы то ни было мне не хотелось.
Я была в этом уверена, потому что за последние десять лет не раз говорила мужчинам «я тут подумала».
– И… – почти простонала я.
– Подумал о нас… Насчет того, как бы нам съехаться. Посмотреть, что из этого выйдет.
Знаете это старое выражение «сбить с ног перышком»? То есть ошарашить? Еще одно из любимых изречений моего папочки.
Будь у Рика перышко, я бы уже валялась на полу.
– Предлагаешь, – осторожно уточнила я, – переехать к тебе?
– Да. Места здесь полно, а вещей у тебя раз-два и обчелся, так что переехать труда не составит. Можно нанять фургон и покончить со всем за несколько часов.
Я поднялась так стремительно, что едва не расплескала кофейную гущу. Поставила грязную чашку на полку, наполовину забитую книгами, и повернулась к Рику:
– Иисусе, Рик, дело не в этом. Твоя квартира – дворец по сравнению с моей. Просто… ну, я не ожидала. И не знаю, что сказать. Погоди, сообразила. С чего это ты вдруг?
Рик лукаво улыбнулся:
– С того, что я тебя люблю. Может, разговор следовало начать с подтверждения этого факта.
