– Мне кажется, нам необходимо поговорить.
– Не сейчас. Я плохо себя чувствую.
– У тебя типичное похмелье, и это одна из тем, которые нам с тобой нужно обсудить. Пожалуй, тебе еще рановато пить.
Она нахмурилась, и он мысленно обругал себя. Разве он не собирался начать разговор с того, что он ее любит?
– Я выпила всего лишь одну банку пива, – сказала она, и, хотя Алек испытывал искушение отругать ее за вранье, он прикусил язык.
Он взял куклу и положил себе на колени. Ее нарисованные карие глаза бессмысленно пялились в потолок. Алек снова взглянул на дочь.
– Вчера вечером я подумал, что уже довольно давно не говорил, что люблю тебя.
Она опустила взгляд на одеяло, покрывавшее ее колени, и выдрала ниточку из обтрепавшейся обметки. Обрезав волосы, она сделала тактическую ошибку: теперь за ними невозможно было прятать глаза.
– Я люблю тебя, Лейс. Очень сильно. И я о тебе беспокоюсь. Клей сказал мне, что несколько его друзей видели, как ты вчера вечером… уединялась в спальне с разными ребятами.
На ее лице появилось напряженное выражение, в глазах заметалась тревога, но она попыталась рассмеяться.
– Должно быть, они меня с кем-то перепутали.
– Ты умная девочка, Лейс. Но я думаю, что выпив, ты теряешь самоконтроль и в конце концов совершаешь такие поступки, какие в нормальном состоянии никогда бы не совершила. Парни будут использовать это. Ты слишком молода, чтобы…
– Я не делаю ничего такого. А если бы и делала, ну и что? У мамы все обошлось.
– Она действительно начала рано, это правда. Но она делала это в поисках любви. Ты же знаешь, какие у нее были родители: она никогда не чувствовала их любви. Но ты-то знаешь, что любима, не так ли, Лейс? Чтобы пользоваться успехом у парней, тебе совсем не обязательно заниматься сексом.
– Я и не занимаюсь.
Алек взглянул поверх ее головы на плакат, пришпиленный к стене, с которого ему усмехался длинноволосый музыкант в кожаных брюках со специально скроенной раковиной для гениталий. Алек снова посмотрел на дочь.
– Мне кажется, нам стоит поговорить о противозачаточных средствах, – сказал он.
Лейси покраснела, ее щеки приобрели почти такой же оттенок, как и следы на ее шее.
– Замолчи, пожалуйста!
– Если тебе нужны противозачаточные средства, ты можешь получить их. Хочешь, я запишу тебя на прием к врачу?
– Нет.
Он опустил глаза на куклу и кончиком пальца погладил ее изящные белые зубки.
– Ну, тут, пожалуй, нечего обсуждать. Если у тебя уже возникли отношения с… мальчиками, то ты, наверное, должна сходить к врачу в любом случае, независимо от того, нужны тебе противозачаточные средства или нет.
Она смотрела на него недоверчиво.
– Мама никогда не стала бы заставлять меня. Он почувствовал, что начинает терять терпение.
– Послушай, Лейси, если хочешь поступать, как взрослая, ты должна быть готова и отвечать за последствия, к которым приводит…
– Мама никогда не стала бы вести себя подобным образом, независимо ни от чего, – Прервала она его. – Она бы поверила всему, что я сказала. Она доверяла бы мне.
Алек с силой бросил куклу на кровать и встал.
– Да, я – не мама, – воскликнул он, не в силах сдержать гнев в голосе. – И ее больше нет. У тебя остался только я, потому что она считала, что компания этих чертовых женщин, подвергшихся насилию, нуждается в ней больше, чем мы.
Лейси отбросила одеяло в сторону и соскочила на пол.
– Иногда мне кажется, что тебе хотелось бы, чтобы Захария Пойнтер убил меня, а не ее, – заявила она. – Ручаюсь, что ты не спишь ночами и думаешь, почему это не оказалась Лейси? Почему это должна была быть Энни?
Она настолько ошеломила его, что он утратил дар речи и молча смотрел ей вслед, когда она сердито затопала по коридору, и дверь в ванную комнату хлопнула с такой силой, что он вздрогнул.
Он простоял так несколько минут, а затем принялся убирать ее постель: аккуратно завернул край простыни на одеяло, закрыл кровать покрывалом и прислонил куклу к спинке кровати. Покончив с этим, он спустился в кабинет, где намеревался провести остаток дня, занимаясь маяком.
ГЛАВА 32
Следующие два дня к ней отправляли только туристов, приходивших в отделение скорой помощи, потому что местные жители, по крайней мере, те из них, кто считал себя принципиальными, отказывались идти на прием к врачу, лишившему их Энни О'Нейл.
Во вторник, после злобного выпада Джонатана, появившегося в «Газетт», Майкл Шелли попросил ее заглянуть к нему. Когда она вошла в его кабинет, он разговаривал по телефону и жестом предложил ей
