мужчина с выступающими скулами на красивом лице, мне же в душе не больше 10. Постояв немного, я побрела обратно к пещере.
Первый раз в жизни я поняла чувства людей, находящихся на грани самоубийства. Мне жаль мою бедную мать и ее сестру, их это чувство преследовало слишком долго.
24 августа 1945 г.
Я подождала, пока в доме не выключат свет, и лишь потом пришла ночевать. Вообще-то я собиралась оставаться на ночь в пещере, но не могла находиться так далеко от дома, зная, что там Кайл, хотя его, видимо, совершенно не волновало, где я. Я думала, что все улеглись, но пройдя на цыпочках через кухню к нашей спальне, обнаружила, что Кайла не было в постели. Оказалось, он спит на диване в гостиной, накрывшись с головой одеялом.
С минуту я смотрела на него, а потом побежала к себе и разревелась.
Наконец я уснула, а проснулась от того, что Кайл сидел на краю кровати и держал мою руку. На улице было темно. Когда я открыла глаза, он сказал:
– Ты меня беспокоишь, Кэт. Прости, что я так поступил вчера, но весь этот год я был уверен, что с пещерой покончено, что ты живешь как все остальные нормальные девушки в 18 лет. А когда я увидел тебя в пещере, я просто пришел в отчаяние. Ты живешь в каком-то своем мире, мире той пещеры, а так нельзя!
Я чувствовала, что была для него обременительной ношей. Я села на кровати и прислонилась к стене.
– Тебе не нужно волноваться из-за меня. Я вполне довольна своей жизнью.
Он посмотрел на меня, будто не верил своим ушам. Потом подвинул кровать так, чтобы тоже облокотиться спиной. Он совсем вырос из своей старой пижамы.
– Почему ты спишь в гостиной? – спросила я.
– Мы слишком взрослые, чтобы спать в одной спальне, Кэт. Мы выросли и так дальше не может продолжаться.
– Чепуха. Все 18 лет спали в одной комнате и ничего.
– Все же я пока устроюсь на диване в гостиной.
Я не стала спорить. Через несколько дней он вернется сюда и все опять встанет на свои места. Мы еще немного поболтали, а потом он спросил:
– А ты не заметила, что я вернулся домой гораздо раньше, чем предполагалось?
– Ну, война же кончилась, – удивилась я.
– Да, но с войны не возвращаются на следующий же день после ее окончания. Меня комиссовали. По болезни.
У меня остановилось сердце:
– Ты ранен?
Он теребил мою руку.
– То, что я тебе сейчас скажу, должно остаться между нами, договорились? Обещаешь никому не говорить, даже Мэтту?
– Обещаю, – шепнула я.
– Меня комиссовали из-за нервного расстройства.
Он сник, уставился в пол, я не разобрала, что он сказал, но поняла, что ему очень стыдно.
– Что ты имеешь в виду?
– Тебе никогда этого не понять, Кэт. Я убивал людей, понимаешь, убивал? В первом бою мне было тяжело, но потом стало гораздо легче. Привыкаешь к простой мысли: если ты не будешь убивать их, они убьют тебя. Мне было страшно от того, что на войне ни в грош не ставится человеческая жизнь. По ночам меня стали мучить кошмары, в голове всплывало все, что я видел в джунглях. Иногда я видел маму в ночь ее… ну ты понимаешь, о чем я. Дела пошли настолько плохо, что в конце концов я попал в госпиталь, но и там чувствовал себя немногим лучше. В общем, командование решило, что от меня им никакого проку и отправило меня домой.
– Ну и правильно сделали.
– Я до сих пор с ужасом жду наступления ночи. Я отодвинулась от Кайла:
– Вот почему ты не хочешь спать со мной в одной комнате?
Он улыбнулся, как мне показалось, впервые со вчерашнего вечера:
– Нет, просто теперь мы будем спать врозь. И закончим на этом. Все время, пока я был в госпитале, я думал о тебе. Доктора отчаянно пытались вызвать меня на разговор, думая, что я сумасшедший, со мной в общем так и обращались. А я думал, что есть только один человек в мире, который может понять сразу и безошибочно, что со мной происходит. Я скучал по тебе, Кэт, и я не хочу с тобой опять так надолго расставаться.
– Ну теперь ведь ты дома. Ты в безопасности. Нет места более надежного, чем родной Линч Холлоу.
Он все равно, как я не протестовала, ушел спать в гостиную.
Утром за завтраком он признался, что впервые за последние месяцы так хорошо спал.
Иден застала Кайла в мастерской. Она молча стояла у двери некоторое время, наблюдая за ним. Он сидел к ней спиной, склонившись под тусклой лампой. Он наносил порядковые номера на осколки посуды.
