— Гиллер... Гиллер Яков Самойлович. А в чем дело? Почему вы меня задерживаете?
— Сейчас узнаете, — ответил Подрезов. — Пройдемте в отделение, нам надо с вами поговорить.
— Но я же спешу на поезд.
— Поэтому давайте побыстрее пойдем, чтобы не терять времени.
К ним подошел один из оперативников. Он взял чемодан, и все вместе направились к отделению. Подрезов беспокойно посмотрел на часы. Оставалось пятнадцать минут.
В отделении милиции майор спросил у Гиллера:
— Что у вас в чемодане?
— Разные вещи...
— Откройте.
— Да, но я же опоздаю на поезд.
— Не тяните время, Яков Самойлович.
Гиллер неохотно открыл чемодан. Он был набит женскими перламутровыми резиновыми сапожками. Они только входили в моду, и в магазине их купить было трудно, зато на рынках спекулянты за них брали втридорога.
— Зачем вам столько сапог? — спросил Подрезов.
— Мне надо для... знакомых, у меня родственников много... меня попросили.
Видя растерянность Гиллера, Подрезов задал ему главный вопрос прямо в лоб:
— Яков Самойлович, зачем вам понадобились деньги?
— Какие деньги?
— Которые вы взяли у архиепископа.
Интуитивно Подрезов чувствовал, что он на правильном пути, и уверенно наступал на Гиллера:
— Ну, не тяните время, я жду. Где они?
— Вы, наверное, имеете в виду деньги, которые мне одолжил поддьяк Борис.
— Когда он вам одолжил?
— Позавчера, вернее, в ночь на вчерашний день.
Подрезову хотелось спросить, какую сумму ему одолжил поддьяк, но, боясь спугнуть Гиллера, он задал другой вопрос:
— Сколько у вас осталось денег от той суммы?
— Все тридцать тысяч. Я на них ничего не покупал.
— Где взял деньги поддьяк?
— Он сказал, что деньги принадлежат патриархии. Я их обещал через две недели вернуть.
— При каких обстоятельствах он вам дал деньги?
— Мы выпили немного, и когда я поближе познакомился с поддьяком, то рассказал ему, что можно заработать, но для этого нужны деньги. Он завел меня в спальню и достал из ящика стола тридцать тысяч...
— Вы забыли уточнить, где это происходило.
— Это было в квартире давнишнего моего знакомого Ротмистрова. Он сейчас шишка — архиепископ.
Подрезов взял у Гиллера билет и протянул его дежурному:
— Попросите в кассе, если можно, пусть выплатят за него деньги. — И повернулся к Гиллеру: — Ну, где эти тридцать тысяч?
— В сапогах, — кивнул тот головой на чемодан. — Я их туда спрятал от греха подальше.
— Какого греха?
— Ну, чтобы не украли. Знаете, на поездах разные люди ездят.
— Это, конечно, вам виднее, — сказал Подрезов, а сам потянулся к телефону и попросил дежурного по управлению прислать за ним машину, а заодно позвонил и Славину, предлагая ему приехать туда. После этого майор поблагодарил своих коллег за помощь и предложил Гиллеру:
— Закрывайте чемодан, берите его и поедем в управление милиции. Там будем разбираться.
Гиллер тяжело вздохнул и чуть слышно пробормотал:
— Знаете, как надоел мне этот ОБХСС?
— Это почему же? — усмехнулся Подрезов, мысленно укоряя себя, что в спешке он так и не представился Гиллеру.
Подрезов не стал больше задавать вопросов, так как справедливо полагал, что один из них может оказаться лишним и испортить все дело...
К концу дня все прояснилось. Оказалось, что Гиллер — опытный спекулянт, ранее трижды судимый. Прибыв в Минск, он разыскал Ротмистрова, с которым был знаком еще до войны. Через Ротмистрова познакомился с поддьяком Латюком. Тот через своих знакомых помог ему в магазинах купить пятьдесят пар перламутровых сапог, которые Гиллер хотел по спекулятивным ценам продать на Украине. Когда Латюк и Гиллер снова встретились у Ротмистрова, хорошенько выпили, Гиллер смог уговорить поддьяка одолжить ему тридцать тысяч рублей, за которые пообещал отдать сорок пять. Поддьяк, зная, что в столе у архиепископа лежат сто тридцать тысяч, договорился с Гиллером, что он вернет деньги не позже чем через две недели, и дал ему тридцать тысяч. Уж слишком заманчивой была мысль получить за услугу пятнадцать тысяч рублей. Конечно, об этом Латюк сразу Ротмистрову не сказал, но когда оставшиеся деньги пропали из стола, он, считая вором Гиллера, упал на колени перед архиепископом и признался в своем грехе.
Ротмистров же не хотел, чтобы об этом позорном случае узнали, и приказал поддьяку молчать.
Ротмистрову и Латюку, приглашенным в милицию, ничего не оставалось делать, как рассказать на этот раз всю правду. Каково же было удивление архиепископа, когда он узнал, чем в действительности занимается Гиллер и где он в самом деле проживает.
Он достал из бумажника клочок бумаги, на котором был написан московский адрес Гиллера, и протянул его Славину:
— Вот, посмотрите адрес, он написал его сам.
Славин спросил у Гиллера:
— Как это понимать?
Тот ухмыльнулся:
— Как есть. Не мог же я назвать свой настоящий адрес.
Славин снова обратился к Ротмистрову:
— Откуда вам было известно, что Гиллер проживал в гостинице?
— Когда он доставал из кармана расческу, то случайно обронил какую-то бумажку. Я поднял ее и увидел, что это квитанция гостиницы. Значения особого не придал этому и отдал квитанцию ему...
Славин и Подрезов решили материалы на Гиллера передать в ОБХСС и продолжать розыск Черта.
Купрейчик был в отпуске, и они доложили обо всем его
