военного конфликта где-нибудь в районе ЮВА, а затем, используя это как повод, нанести по Японии «превентивные удары» с воздуха. Выполнение поставленной задачи поручалось «летающим тиграм» генерала Чэнлота, которые базировались близ Чунцина.
15 ноября 1941 г. начальник Генерального штаба США Г. Маршалл, созвав на секретный брифинг семь ведущих американских журналистов, сделал им следующее заявление: «На Филиппинах сосредоточено самое крупное в мире соединение тяжелых бомбардировщиков. Они не только защитят острова, но и сожгут бумажные города Японии».
Как видно из дневника министра обороны США Г. Стимсона, в отношениях с Японией уже тогда на основе упомянутого плана была поставлена задача, сформулированная им следующим образом: «Как бы нам так сманеврировать, чтобы Япония сделала первый выстрел, и в то же время не допустить больших опасностей для нас самих».
28 ноября, на следующий день (по токийскому времени) после вручения японскому послу в США Номуре ноты государственного секретаря, командующему Тихоокеанским флотом США адмиралу Киммелю была направлена из Вашингтона шифрованная телеграмма о необходимости подготовки в ближайшее время к военным действиям с Японией в связи с прекращением американо-японских переговоров[312].
При этом следует сказать, что гораздо ранее, чем было принято решение американской администрации по плану нападения на Японию, в Токио уже с января 1941 г. отрабатывался секретный оперативный план удара по Пёрл-Харбору. Правда, справедливости ради, необходимо подчеркнуть, что решение по нему было принято гораздо позже, чем по упомянутому оперативному плану США.
Удар, нанесенный японцами не в том районе, где ожидали США, привел к изменению в их оперативном планировании и вместо плана «JB-355» был введен в действие другой план — «Рейнбоу-5» в части, касающейся Японии[313].
8 декабря министр иностранных дел Японии С. Того, инициатор предложения о заключении в 1940 г. советско-японского пакта о ненападении, пригласил в МИД Японии посла СССР К.А. Сметанина, для того чтобы сообщить о том, что с этого дня Япония находится в состоянии войны с США и Англией.
Ему были переданы краткое изложение хода переговоров с Вашингтоном, ответ на последнюю американскую ноту-ультиматум от 8 декабря (7 декабря пополудни по вашингтонскому времени), копия рескрипта императора Хирохито об объявлении войны и заявление в связи с этим японского правительства правительству СССР.
Собеседник советского посла возложил ответственность на США за возникновение войны, сославшись на то, что последние затягивали обсуждение имевшихся между сторонами разногласий и даже прибегли к военным приготовлениям на случай их прекращения и разрыва отношений.
При этом он особо подчеркнул, что война с США и Англией нисколько не повлияет на отношения между Японией и СССР — она будет соблюдать пакт о нейтралитете с ним, так же, как и Советский Союз с Японией[314].
На следующий день в Куйбышеве, куда эвакуировались из Москвы иностранные посольства вместе с МИД СССР, посол Японии в Советском Союзе Татэкава посетил заместителя наркома иностранных дел А.Я. Вышинского и поинтересовался: «Можно ли верить тому, что СССР, несмотря на серьезные изменения в международной обстановке, будет придерживаться духа пакта о нейтралитете с Японией?»
На это собеседник довольно резко ответил, что пакт для того и заключили, чтобы его соблюдать, — раз его будет соблюдать Япония, то и выполнение данного договора будет естественным долгом СССР[315].
За день до этого, 8 декабря 1941 г., посол СССР в США М.М. Литвинов вручил верительные грамоты президенту Ф. Рузвельту. Последний в начале беседы в связи с японским нападением на Перл-Харбор поинтересовался, не ожидает ли Советский Союз объявления войны со стороны Японии.
В ответ М.М. Литвинов выразил сомнение в этом, обратив внимание на то, что с точки зрения интересов самой Японии ей вряд ли было бы выгодно в настоящий момент ввязываться в войну с нашей страной.
Затем Ф. Рузвельт затронул вопрос о возможности использования Владивостока для пополнения запаса бомб для американских бомбардировщиков, базирующихся на Филиппинах, при повторных налетах на Японию.
В связи с этой беседой нарком иностранных дел В.М. Молотов направил 11 декабря советскому послу в США телеграмму, содержание которой по поручению правительства СССР он в тот же день довел до сведения президента США.
В этой телеграмме позиция Советского Союза в отношении Японии была изложена следующим образом: «По вопросу о нашей установке в связи с японо-американской войной Вам сообщается, что мы не считаем возможным объявить в данный момент (подчеркнуто нами. —
Мотивы: первое. Советско-японский пакт обязывает нас к нейтралитету, и мы не имеем пока основания не выполнять свое обязательство по этому пакту. Мы не считаем возможным взять на себя инициативу нарушения пакта, ибо мы сами всегда осуждали правительства, нарушающие договоры.
Второе. В настоящий момент, когда мы ведем тяжелую войну с Германией и почти все наши силы сосредоточены против Германии, включая сюда половину войск с Дальнего Востока, мы считали бы неразумным и опасным для СССР объявить теперь состояние войны с Японией и вести войну на два фронта. Советский народ и советское общественное мнение не поняли бы и не одобрили бы политику объявления войны Японии в настоящий момент (подчеркнуто нами. —
Мы думаем, что главным нашим общим врагом является все же гитлеровская Германия…»
В ответ на изложение М.М. Литвиновым отрицательной позиции СССР по вопросу о войне с Японией Ф. Рузвельт выразил сожаление, но сказал, что на месте Советского Союза он поступил бы так же, попросив, однако, не объявлять публично о нашем намерении соблюдать нейтралитет в отношениях с Японией, чтобы приковать, как можно больше японских сил к потенциальному фронту с СССР на Дальнем Востоке и подготовить совместное коммюнике о возможности в любой момент принять любое решение.
М.М. Литвинов отказался, сказав, что это могло бы спровоцировать нападение Японии на СССР[316]. 12 декабря, на следующий день после этой беседы, в связи с тем что после объявления в предыдущий день также Германией и Италией войны США последние становились фактическими союзниками СССР во Второй мировой войне на европейском театре военных действий, газета «Правда» изложила позицию правительства Советского Союза по вопросу о войне на Тихом океане.
В газете содержалось следующее предостережение в адрес Токио: «Японский агрессор бросился в очень рискованную авантюру, которая не предвещает ему ничего, кроме разгрома»[317]. Из этой статьи следовало, что помощь Советского Союза для этого не понадобится.
Однако в беседе с министром иностранных дел Великобритании, которая состоялась через несколько дней, 20 декабря, в Кремле, И.В. Сталин заявил, что эта помощь не будет оказана только в ближайшее время, а в дальнейшем, несмотря на наличие пакта о нейтралитете с Японией, вступление СССР в войну с нею на стороне союзников по антигитлеровской коалиции отнюдь не исключается.
К А. Идену перед его поездкой в Москву посол США в Лондоне Дж. Вайант, по согласованию с К. Хэллом, обратился с просьбой прозондировать у русских вопрос о возможности предоставления американцам авиабаз на советском Дальнем Востоке с целью бомбардировок с них Японии. В беседе со Сталиным Иден поднял этот вопрос перед советским руководителем, а также спросил, может ли Англия рассчитывать на определенную помощь ей против Японии, и если может, то когда именно.
На это собеседник ответил, что если бы СССР объявил войну Японии, то ему пришлось бы вести настоящую войну на суше, на море и в воздухе. Советское правительство, продолжал Сталин, должно тщательно учитывать свои возможности и силы. В настоящий момент СССР еще не готов для войны с
