скандал с телесными повреждениями, чтобы навсегда вбить в Далдонову голову, что слова «повеление» и «запрет» неприемлемы к принцессам. Но теперь слишком многое было поставлено на карту, и сестры безропотно проглотили оскорбление.
— Я пойду на встречу с любимым. — Безапелляционно заявила Хрюся, как только слуга удалился.
— Это еще почему? Теперь моя очередь. — Возразила Фрюся.
— А потому что он мой жених и любит только меня.
— Ты разве забыла, что папенька Далдон, сказал чтобы мы обе за него выходили? Значит он такой же мой, как и твой.
— С каких это пор ты стала слушаться папеньку?
— С тех самых.
— Все равно я не отдам тебе своего любимого, чтобы папенька ни говорил. Мы возьмем и сбежим вместе с Бабаем в его далекую прекрасную страну.
— Ни куда он с тобой не побежит. Передумает.
— Чего ради?
— Как только увидит меня, так сразу перевлюбится.
— Чего это, вдруг?
— Заладила: чего ради, чего, вдруг. А того, что вот сейчас выпью волшебный эликсир для похудания и обернусь прекрасной девицей. Тогда увидишь, чего, вдруг!
Фрюся перелила содержимое флакона в бокал и нарочито медленно поднесла его ко рту. Недремлющая Хрюся вырвала сосуд со снадобьем из рук сестры и залпом осушила его. После чего злорадно уставилась на близняшку. Однако, та ничуть не огорчилась потерей зелья, а даже наоборот, была несказанно рада произошедшему. Хрюся, ничего не понимая, учащенно заморгала. Успела моргнуть только четыре раза и грохнулась на пол.
— Спи спокойно, сестричка. Часов десять здорового сна тебе не повредят, а я за это время так окручу жениха, что мы еще посмотрим, кого он больше любит.
Фрюся, взяв двойняшку за ноги, протащила ее по полу в дальний конец покоев, после чего стала преспокойно дожидаться, когда ее позовут. Опасалась только одного: вдруг, в зале будет много незнакомых людей, и она не сможет определить, который из них жених. Но царевна решила целиком и полностью положиться на свою интуицию. Да и суженый должен сам проявить себя, увидев ее такую скромную и прекрасную…
Подмена
Когда с основными делами было покончено, Далдон подмигнул мне и распорядился:
— Пригласите принцессу!
Бабай заерзал, занервничал. Он то принимал величественную позу и корчил надменную рожу, то принимался прилизывать всклокоченные волосики ладонью, предварительно на нее сплевывая. Наконец, не выдержал, бросил на меня жалобный взгляд и пересел на другой конец стола, ближний к лестнице, на которой должна была появиться царевна.
— Посмотрим, что сейчас будет, — заговорщическим шепотом произнес Далдон.
— А что, должна прийти другая? — Так же вполголоса поинтересовался я.
— Понятия не имею.
— А как же план?
— Все по плану. Только с деталями я велел им самим разбираться. Сказал, что замуж выйдут или сразу обе, или никто.
Как и в прошлый раз, сначала лакей оповестил о приближении принцессы, так же скомкав имя царевны. Затем появилась она.
Напрасно Фрюся опасалась, что не сможет распознать суженого. Стоило ей только показаться в поле зрения, как, не выдержав любовных терзаний, Бабай вскочил со своего места и кинулся навстречу. Ей следовало остерегаться другого, казалось бы столь невероятного, при такой идентичности сестер, того, что не признают ее. И тем не менее, преодолев половину расстояния, разделяющего его и царевну, Бабай вдруг резко затормозил, распростертые для объятий руки безвольно повисли.
— Это кто? — Спросил султаныч тихим дрожащим голосом.
— Я твоя невеста, царевна! — Фрюся благоразумно не стала называть своего имени.
Бабай глубоко вдохнул и завизжал. Это было что-то среднее между истошным воплем добропорядочной матроны, нечаянно проглотившей мышь, и последним приветом недорезанной свиньи. Надо отдать должное султанычу. Визжал он недолго. Всего около минуты. Потом еще примерно столько же побился на полу в истерике, после чего почти совсем успокоился. Крайнее перевозбуждение выдавали только визгливые нотки, порой проскакивающие во время его обвинительной речи.
Он вперил горящий праведным гневом взгляд в Далдона и начал:
— Я требую объяснений! Немедленно! Что же это получается?! Мы обо всем полюбовно договариваемся, я отсылаю тысячное войско отборных янычар завоевывать калым. А вместо моей распрекраснейшей горячо любимой царевны мне подсовывают вот этого заплывшего жиром хрюнделя?!
Во время выражения женихом непомерной радости по случаю ее появления, Фрюся спустилась с лестницы и теперь находилась рядом с Бабаем. Палец султаныча ткнулся во что-то мягкое, то ли в грудь, то ли в живот царевны, чтобы уж ни у кого не возникло сомнений и разночтений, кого он имел в виду, произнося столь лестные эпитеты.
Такого Фрюся снести не могла даже под угрозой век вековать старой девой. Она неспешно сжала кулак, по форме, размерам и консистенции напоминающий боксерскую перчатку, и наотмашь приложилась к несостоявшемуся супругу.
Бабай пролетел метра три, затем заработали законы Ньютона. Он шмякнулся на пол и по инерции заскользил по гладкой поверхности. Сбив пару статуй, стоявших возле стены, султаныч прекратил свое движение и замер.
— Эх, кабы знать, можно было бы кегли расставить, — огорченно посетовала Лялечка.
— Ну, еще есть желающие меня замуж брать? — Подбоченившись, Фрюся обвела присутствующих свирепым взглядом.
— С глаз долой, стерва! — Далдон побелел от ярости. — И молись, чтобы все обошлось.
— Фи, — только и произнесла царевна и удалилась гордой поступью, слегка переваливаясь с боку на бок.
Бабай не подавал признаков жизни.
— Интересно, а шайтанопоклонников полагается отпевать? — Озаботился Тусопих.
— Типун тебе на язык! — Отмахнулся царь. — Мне для полного счастья войны с султаном не хватает.
— Это вряд ли. Не очень то Бабахан своего сыночка жалует. — Поспешил я успокоить Далдона.
— Я тоже своих дочек не жалую, однако, случись что, то и воевать пойду. Положение обязывает.
— Давай лучше посмотрим, что с ним.
Добрый доктор
Мы сгрудились вокруг неподвижного султаныча.
— Надо его за шею пощупать. Я сама в кино видела, так проверяют живой или нет. А потом или, тяжко вздохнув, снимают шапки, или радостно сообщают, что выкарабкается, бедолага. — Тут же нашла применение своим глубоким кинематографическим познаниям Лялечка. — Только я его трогать не буду.
