Благословенная тьма

Волк обругал себя, но тут же сообразил, что напрасно.

– Людей. Вы – люди.

Вервольфы из нечисти попытались возразить, указывая на тот факт, что уж они-то никогда не принадлежали к числу человеков, но вожак оставался непреклонен:

– То прошлое. Теперь вы люди, в вас – вера.

– И бесы веруют и трепещут!

Волк на секунду задумался. В этом была неприятная правда.

– Веруют, верно. Но молятся ли?

– Нет, не молятся…

– Призывают ли Имя Божье?

– Не призывают…

– А вы молились и призвали. Вы и так перестали быть бесами, а отныне и подавно. Теперь вы – люди!

Преображенная нечистая сила в растерянности молчала. Она окончательно запуталась, ибо сперва вообще не выделяла себя из легиона, потом определилась, воплотившись в волках-вервольфах, а теперь оказалась… среди людей.

Вожак уловил эту растерянность и понял ее.

– Это восхождение, – изрек он.

– Не станем ли мы ангелами, если так?

– Нет. Человек выше ангела.

Ранее он не был вполне уверен в этом, но мысль вылетела сама собой, и он решил, что сам Господь направляет его речи – теперь он в этом больше не сомневался! Да, все так: возле дома Ликтора сомнения еще оставались, теперь же они отпали.

Тем временем волчьего полку прибыло: на поляну опасливо вступили новые оборотни, полные подозрений и недоверия. Они все прибывали, и вскоре сообществу пришлось разделиться на двенадцать рабочих групп. Во главе каждой стоял волк-апостол, а одной посчастливилось подпасть под водительство главаря.

Процедура повторялась вновь и вновь. Никогда еще в здешних местах не звучало столько поначалу робких, а впоследствии неистовых обращений ко Всевышнему.

Нечисть, не затронутая волками, притихла – устрашенная, как никогда.

Настал момент, когда поляна переполнилась и уже не могла вместить всех неофитов. Тогда вожак скомандовал прекратить мероприятие.

– Достаточно, – молвил он, – нас уже большинство. Оставшихся будем вразумлять и научать по мере движения.

Мощный хор ответствовал ему:

– Ты поведешь нас?

– Я поведу вас!

– Ты дашь нам пищу?

– Я уже дал вам пищу духовную. Прочую вы будете брать сами.

Вожак ответил, в очередной раз смутившись. Войско слишком велико, и он не сможет указывать жертву каждому, как обещал.

Но и это сомнение разрешилось.

Бог сам укажет им жертву, как Он делал уже не раз! Если Ему будет угодно, ею окажется ягненок или телец. Или кто-то другой – в противном случае. Бог ведает всем. Ни один волос не упадет с головы человека без Его ведома.

В конце концов, они тоже – люди.

Эпилог Охота на волков

У каждого человека найдется какая-то страсть, и у священнослужителя тоже, хотя последнему положено всячески эти страсти изживать. Но Виссарион, в конце концов, не был монахом и время от времени позволял себе развлечься, отдаться мирскому. Иеговисты, которым он тайно служил, этому тоже не мешали.

Его страстью была охота.

В Казахстане, под Астаной, он стоял, одетый в полный камуфляж, и пристально озирал степную даль. Он был не один, охотников собралось много. К их услугам подогнали четыре военных вертолета – для желающих вести огонь с воздуха.

Сезон обещал быть яростным.

Казахи не просто открыли лицензии, они обратились к охотничьей братии с просьбой, с призывом принять посильное участие в истреблении волчьих стай, которых в этом году народилось особенно много.

Необычно много.

Можно было даже говорить о настоящем нашествии волков, которые сметали все подчистую, все живое – скот, людей. Никакие заборы и запоры не могли их остановить. Материальный ущерб стал ощутим настолько, что правительство было вынуждено объявить о проведении специальных истребительных акций.

Виссарион предпочитал действовать с размахом. Одиночные выходы в леса с охотничьим ружьецом были не для него. Он был вооружен сверхновым карабином, со всеми полагающимися «наворотами» – и лазерным прицелом, и прочими мудреными штуками.

Был у него при себе еще и другой, особенный карабин, заряженный ампулами со снотворным. Виссарион собирался не только истреблять волков, но и брать некоторых в полон. Они были нужны ему живыми, благо эксперименты в сфере наведенной ликантропии вступали в новую фазу.

И долгожданный момент наступил: по машинам!

Взревели моторы джипов, зашуршали вертолетные винты. Виссарион, пригибаясь, забрался в ближайший и сел, свесив ноги, с карабином наготове – точь-в-точь как коммандо из американского боевика. Он даже надел каску, хотя она вряд ли могла защитить его при падении. Но Виссарион любил эффекты, даже если зрителями бывали дикие звери, не способные их оценить.

Рядом пристроился еще один охотник – узкоглазый, из местных, одетый примерно так же, но вооруженный беднее. Он перехватил взгляд Инквизитора, подмигнул ему и выставил большой палец.

Виссарион благосклонно кивнул и повел карабином, сводя брови и делая губами «пых-пых-пых».

– Издалека? – прокричал казах, стараясь перекричать шум двигателя.

– Очень издалека! – небрежно кивнул Виссарион.

Побеседовать с простым человеком он тоже любил. Ему было отрадно сознавать, что собеседник и понятия не имеет, с кем общается.

Но сейчас было слишком шумно, и беседы толком не вышло.

Вертолет набрал высоту и устремился к линии горизонта. Виссарион хищно подобрался, передернул затвор. Сначала отстрел, а уж на закуску – усыпление. Он подумал, что последнее придется как-то объяснять спутнику.

«Скажу, что для зоопарка», – улыбнулся про себя Инквизитор.

…Первые волки обнаружились скоро, минут через десять полета. Они мчались по степи, время от времени запрокидывая головы и скалясь на грозную стрекозу, преследовавшую их.

Виссарион показал казаху знаками: беру первого. Тот согласно кивнул, прицелился и открыл огонь, метя в последнего.

Странное дело! Пули не брали животных.

Виссарион крикнул пилоту, чтобы тот снизил высоту. Вертолетное брюхо приблизилось к земле, машина шла за волками по пятам.

Виссарион был отменным стрелком и подозревал, что и казах – парень не промах. И был весьма удивлен абсолютной неэффективностью своей стрельбы.

Он явственно видел, что поражал цель, но волк продолжал бежать как ни в чем не бывало.