— Как же бороться с этим злом по большому счету?
— При царе-батюшке, Сергей, с преступностью в церковной среде боролось государство. Но наше правительство на это неспособно. Криминогенная обстановка в церкви, по-моему, непоправима.
— Последние времена перед приходом антихриста?
Хромин задумался, кивнул.
— Очень похоже.
Попыхтел сигаретой Кость, допил свое пиво. Поблагодарил Сашу за вечер. Того ждала дома жена, как обычно всегда раздражавшаяся, что муж глушит пиво с «бесперспективным» Кострецовым.
На улице Сергей посмотрел в небо, где плыла полная луна, и выразился как бы в адрес ночного светила:
— Неужели же где-то здесь валяется бумага, по содержанию которой можно взять за горло сразу двух негодяев?
За луну ответил опер ФСБ Хромин:
— Так точно. И возможно, найдется эта кость в их глотки.
ЧАСТЬ IV. НЕБО В АЛМАЗАХ
Глава 1
Сотрудник Московской патриархии отец Вадим Ветлуга в своей новой роли негласного заместителя митрополита Кирина Гоняева жизнь свою существенно не изменил.
Единственным свидетельством приближения Вадима к влиятельнейшему владыке стало то, что он занял в офисе ОВЦС в Даниловом монастыре кабинет покойного отца Феогена. Как бы подчеркивая, что не собирается наследовать и прихоти предшественника, Ветлуга сразу уволил разбитную секретаршу архимандрита. Впрочем, он всегда не любил канцелярских девиц, считая, что они — одна из главных причин утечки инфомации.
Отец Вадим был крайне осторожным, бдительным человеком, поэтому и со своего местожительства в келии монастыря не съехал, хотя Кирин предлагал ему комфортабельную квартиру в центре Москвы. Вадим привык «гореть» на работе: жилье и офис рядом его очень устраивали.
В тот осенний вечерок Ветлуга выходил из офиса, как почти всегда, последним. На улице было ветрено. Вадим быстро двинулся по монастырской площади к жилому корпусу, но от ворот его робко окликнули:
— Батюшка!
Вадим обернулся. Звал его какой-то коренастый парень. Вадима удивило, что тот не подошел, а кричит издали.
— Батюшка, — повторил крепыш и стал объясняться:
— Вот какое дело. Курить я решил бросить, но сил человеческих на то не имею. Благословите на это дело!
— Идите сюда, — сказал Ветлуга.
— Не смею, — проговорил проситель, смущенно посверкивая пуговичными глазами с широкой физиономии. — Я весь прокурился, войти на святую территорию не смею.
Вадим улыбнулся и пошел к воротам. Когда он приблизился к парню вплотную, тот склонил голову, как бы ожидая батюшкиного осенения крестным знамением. Но вдруг врезал калганом попу в живот! Вадим скорчился. Парнишка оглоушил батюшку ударом сцепленных кистей по затылку, подхватил его едва ли не под мышку и поволок прочь.
За воротами молодчика поджидал джип с работающим мотором, еще один крепыш гостеприимно распахнул его дверцу, помог заволочь тело попа. Машина рванула и вмиг скрылась за ближайшим поворотом.
Ветлуге не дали проснуться в течение всей дороги, прижимая к его ноздрям вату с эфиром. Тормознули в Подмосковье на окраине поселка у высокого глухого забора. Посигналили, ворота открылись. Джип вкатился на просторный двор перед кирпичным домом в два этажа. На его крыльцо вышел Вован, посмотрел на прибывших и скомандовал:
— В подвал его.
Это была одна из баз востряковской ОПГ, здесь допрашивали, пытали, держали в заключении разную «клиентуру».
Вадим пришел в себя на бетонном полу и увидел Вована, устроившегося в этом пустом подземелье следователем за столом, на котором стояла пепельница и лежали папиросы.
— Отец Вадим, хорош валяться. Корячься и садись. — Бригадир указал ему на стул, стоящий у стола с другой стороны.
Вадим Ветлуга, человек смекалистый и быстро соображающий, молча поднялся с пола, пригладил волосы и тихо приземлился перед допросчиком. Вован, ухмыльнувшись, поинтересовался:
— Чего ж не кричишь, не возмущаешься: куда, мол, завезли? кто вы такие? что вам от меня надо?
Вадим скромно промолвил:
— Зачем лишние вопросы? Раз привезли, сами и объясните.
— Вот правильно! Первый раз толкового попа вижу. Знаю, например, епископа Артемия Екиманова, еще кое-кого наблюдал с самой верхушки вашей братии, а впечатления не очень фартовые.
— Вы, видимо, бригадир востряковской братвы по прозвищу Вован? — вежливо спросил Ветлуга.
— Опять в самую точку попал! Может, сам сообразишь и то, что мне от тебя нужно?
— Это не могу, — сказал Вадим, пощипывая свою редкую бороденку.
Вован закурил «беломорину», пустил густое облако дыма, проговорил, пристально глядя:
— Понравился ты мне, поп. Чую, можешь ты врубиться в ситуацию, сориентироваться, дальше тоже правильно себя повести. Иль я ошибаюсь?
Вадим неторопливо поправил стойку воротничка рясы, сбившуюся при лихой доставке, тоже с достоинством произнес:
— Нет, вы не ошибаетесь.
— Тогда для экономии времени открываю тебе карты, хотя ты, как замена Феогену, их от Кирина и так более-менее должен знать. Короче, помогаю я своей грядкой в крутых делах епископу Артемию. Против меня с вашей стороны стояла бригада генерала Белокрылова. Что вроде бы нам с ним делить, кроме трупов? Работаем-то в одинаковой завязке на паханов: он на своих, я на своих. Но эта паскуда в «перьях» намедни так отличилась, что мне уже психологический крайняк. Как бы дело чести теперь для меня Белокрыла достать! — Вован разволновался, не заметил, как досмолил папиросу до самого мундштука, подавился горечью осадка, стал плеваться.
— Что же вас возмутило в действиях Белокрылова? — осведомился Ветлуга, после того как бригадир вытер губы.
— С кабаком «Техас» он обнаглел. Люди в нем оттягиваются, отдыхают, зачем же там срать, кипишь устраивать? Он до того положил моих троих на своей даче? Лады, без претензий. Я фрайернулся, он попользовался. Это нормально. А «Техас» — это беспредел. Сплошное бакланство! Должен же он уважать хоть какие понятия!
Вадим едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Заметил:
— Да ведь Белокрылов — генерал КГБ. У него на все свои понятия.
Вован тоже был непрост. Изобразив возмущение белокрыловским «беспределом», он промолчал о главной причине, вынуждающей его угробить генерала во что бы то ни стало. Ее называл когда-то еще Сверчок: за систематические промахи в борьбе с белокрыловской спецбригадой Вована решили убрать с бригадирства. А это значило для него, что снова подняться ему никогда не удастся. Как и в любом рыночном бизнесе, стареющий бригадир окончательно проигрывал в проблеме «отцов» и «детей» — на вакансии оголтело лезли молодые «отморозки».
Догадывался о ситуации Вована Ветлуга. Причем, в отличие от своего предшественника Феогена, Белокрылов у Вадима никаких симпатий не вызывал. Генерал даже раздражал его своей привычкой контролировать всех и все на работе. Леонтий Александрович с самого начала был поставлен митрополитом Кирином в особое положение, он работал по своему автономному плану, а Ветлуга должен был вроде каптерщика обеспечивать его любые причуды.
— А мне хер с ним, генерал — не генерал! — воскликнул Вован. — Короче, братки тебя сюда приволокли, чтобы ты лично проводил меня к Белокрылу.
