постарался заручиться поддержкой графа Гельдорфа, примкнувшего к нацистам ренегата, который постоянно нуждался в деньгах, и ссудил ему значительную сумму. Расписки о получении денег Хануссен постоянно носил в своем бумажнике. Но у Гельдорфа вовсе не было намерения расплачиваться со своим назойливым кредитором. Вскоре после прихода Гитлера к власти он стал начальником полиции Берлина и приказал убить Хануссена. Астролог предвидел все, кроме такого поворота событий. Долговые же расписки Гельдорфа так никогда и не были найдены».
История Хануссена также помогает нам критически взглянуть на то, что сообщает о себе Мессинг в своих мемуарах. Ведь он пытается создать у читателей впечатление, что он был артистом, не менее знаменитым, чем Хануссен. Но тогда он должен был бы получать и соответствующие доходы. Может быть, на собственную газету и яхту класса люкс средств и не хватило бы, но уж приобрести виллу в окрестностях Варшавы Мессингу должно было быть по силам. Однако он признается, что даже в начале Второй мировой войны «жил в родном местечке, у отца». Неужели Мессинг не построил своему отцу приличной виллы, если уж сам жил скромно? Почему ничего не пишет, что помогал братьям, почему не вкладывал деньги в благотворительность, что делал даже в Советском Союзе? Единственное объяснение заключается в том, что у Мессинга в межвоенный период и близко не было такой известности и доходов, как у Хануссена, и его достаточно умеренная слава не выходила за пределы польской провинции. Но свою придуманную биографию он во многом ориентировал на те представления о Хануссене, которые были распространены среди широкой публики. Раз были слухи, будто Хануссен составляет гороскопы для Гитлера (хотя, повторим, на самом деле фюрер не верил в астрологию и лично с Хануссеном не был знаком), а также для других бонз Третьего рейха, то ему, Мессингу, необходимо было заявить о своем личном знакомстве со Сталиным, Берией, другими знаменитостями. Если Хануссен, несмотря на свои большие телепатические способности, порой прибегал к обману и трюкам, то он, Мессинг — честный телепат, демонстрирующий публике только свои уникальные способности.
Судьба Хануссена также помогает понять, почему Мессинг никак не мог оказаться полезен Сталину или Берии. Гитлер и другие вожди нацистской партии довольно успешно использовали Хануссена в пропагандистских целях в тот период, когда рвались к власти. Однако в момент, когда Гитлер стал рейхсканцлером, нужда в услугах Хануссена для него отпала. Более того, для нацистов, начинавших строить тоталитарное государство, великий маг и телепат стал попросту опасен, причем совершенно независимо от того, верили ли нацистские бонзы в его сверхъестественные способности или просто считали его ловким мошенником (Гитлер наверняка придерживался последней точки зрения). Ведь его прогнозы оказывали существенное влияние на общественное мнение, причем это влияние не могло контролироваться нацистами. А оставлять вне своего контроля такой мощный источник влияния на общественность, в распоряжении которого к тому же были собственные печатные издания, Гитлер не мог. Нежелательна была и эмиграция Хануссена, поскольку за границей он из чувства мести и по причине своего явно неарийского происхождения наверняка делал бы прогнозы, направленные против нацистов. Поэтому мавр должен был уйти в небытие.
Мессинг же попал в СССР через много лет после того, как Сталин укрепил свою единоличную власть и построил тоталитарное государство. В рамках такого государства правители не только не нуждались в помощи телепатов, гипнотизеров и ясновидцев, но и видели в них определенную угрозу для себя, причем независимо от того, верили ли они в их уникальные способности или считали обычными шарлатанами. Ведь если Мессинг, допустим, действительно обладал способностью предсказывать будущее или гипнотически внушать людям, например, подследственным, свои мысли, то где гарантия, что он будет говорить Сталину, Берии или другим вождям именно то, что он действительно предвидит, а не вести свою собственную игру и предсказывать не то, что будет на самом деле, а то, что по каким-либо причинам будет выгодно либо ему самому, либо каким-то связанным с ним группировкам внутри страны или за рубежом? По счастью, у Сталина не было возможности использовать Мессинга в целях пропаганды в тот период, когда он вел ожесточенную борьбу с внутрипартийной оппозицией в 1920-е годы. Иначе бы телепат наверняка разделил печальную судьбу Хануссена.
Мессинг, на свое счастье, интересовал советскую власть исключительно как артист оригинального жанра телепатии или «чтения мыслей», прежде почти не появлявшегося на советской эстраде. Зрители на мага и телепата валили валом, и выступления Мессинга проходили с неизменным аншлагом не только в Москве и Ленинграде, но во множестве городов и поселков на всей обширной территории Советской страны. Тем самым решалась важная с государственной точки зрения задача — изъятие у населения излишков денег. В стране всеобщего дефицита эта задача была далеко не последней. Но это было отнюдь не главной функцией Мессинга. Еще важнее было то, что он позволял людям заполнять свой досуг «идеологически правильным» развлечением.
Человеку всегда свойственно мечтать о том, чтобы заглянуть в прошлое или в будущее, точно узнать, как всё было когда-то и как всё будет через десять, сто или тысячу лет. Ясновидцы и телепаты удовлетворяют эту потребность тем, что предсказывают будущее или, якобы читая мысли людей, сообщают о том, как происходили те или иные события прошлого. Последние, правда, обычно оказываются связаны с теми или иными преступлениями, но это только подогревает интерес публики. Поэтому, сколько бы ни говорили ученые о том, что телепатии нет, а есть только способность улавливать идеомоторные реакции, люди ходили и будут ходить на выступления телепатов, подобных Вольфу Мессингу.
Кроме того, у «психологических опытов» Мессинга была важная идеологическая составляющая. Он дарил публике чудо, но чудо научное, призванное укрепить веру в могущество науки и материалистической философии и в то же время отвратить от веры в чудеса религии. Неважно, что телепатия для зрителей была по сути той же верой. Главное, что в ней до поры до времени не видели серьезного конкурента коммунистической идеологии. Только под конец жизни Мессинга, во второй половине 1960-х годов, на телепатию в СССР в официальных кругах стали смотреть с подозрением, как на какую-то лженауку. Мессингу было по-прежнему разрешено выступать с его сеансами «психологических опытов», но его мемуары «Я — телепат» так и не вышли отдельным изданием. Не было издано и еще несколько книг по данной теме, в том числе подготовленный в 1967 году учебник академика Евгения Васильевича Золотова «Телепатия».
Такая политика объяснялась просто. Пусть Мессинг и немногие его последователи продолжают выступать со своими опытами. Они по-прежнему собирают аншлаг, а деньги в казну нужны. Пусть его выступления отвлекают людей от мыслей о скудости советской жизни, дарят им иллюзию свободы. Но вот издание книг о телепатии и телепатах надо прекратить. Ведь любая научно-популярная книга, вышедшая в советском государственном издательстве (а в СССР после 1930 года негосударственных издательств не существовало), сразу обретала в глазах широкой общественности статус высочайше одобренной научной истины. Таким образом, телепатия могла обрести статус подлинной науки. Изданные же книги по телепатии могли стать учебниками для десятков и сотен доморощенных последователей Мессинга. Если бы практикующих телепатов стало слишком много, они бы поневоле превратились в некий фактор общественной жизни. И данное обстоятельство вовсе не зависело от того, были ли большинство из них «настоящими телепатами», то есть лицами, умеющими хорошо читать идеомоторные реакции, или простыми шарлатанами-мошенниками, работающими с «подсадными утками» и кодовыми словами. В совокупности они могли создать, образно говоря, некое поле, под более или менее постоянным воздействием которого могли оказаться сотни тысяч или даже миллионы людей. Телепатия могла превратиться в род религиозной секты, с которыми коммунисты вели беспощадную борьбу. Какой смысл имело бы тогда сохранять запрет на публичные сеансы гипноза в СССР, если бы едва ли не в каждом областном центре был бы свой Мессинг, завораживающий аудиторию искусством чтения мыслей и подчиняющий ее себе хотя бы на полтора-два часа?
Ведь в сущности одна из причин совершенно беспрецедентной популярности сеансов Мессинга заключалась в том, что они были абсолютно лишены какой-либо политической или открытой идеологической составляющей (скрытая идеологическая составляющая, как мы убедились, в них имелась). В принципе его выступления ничем не отличались от аналогичных выступлений его коллег на Западе. Правда, для тех, кто выступал на сценах Западной Европы и Америки, совсем не требовалось, в отличие от Мессинга, декларировать свою приверженность атеизму и марксистской философии. Наоборот, порой они намекали или прямо говорили о своей приверженности оккультизму и даже о том, что свой дар получили от неких потусторонних сил. Однако иной раз, если требовала конъюнктура, западные телепаты тоже оказывались не чужды атеизму или настаивали на исключительно научной природе своего дара. Мессинг же давал своим
