– Ерунда! – опять повторил Кейн. – Рок-н-ролл – это всего лишь танцы!
– Я с вами согласен: тот рок-н-ролл, который продвигаете вы, – это только оригинальные телодвижения под непривычную музыку и ничего более. Но я ведь объясняю: кто-то, кто до сих пор нам неизвестен, пытается проникнуть в вашу среду. И я уверен, он уже сделал это. Следующая цель, которую ставит перед собой этот человек – под видом рок-н-ролла внедрить оккультные танцы.
– Что это значит?
– Это значит, что люди начнут молиться неким неведомым силам, вступать с ними во взаимоотношения, сами не подозревая об этом. Особенно ужасно, что речь идет о молодежи.
– Но что это за неведомые силы, которым они станут молиться?.. – спросил Уолт Кейн.
– Мне это неизвестно… На основании косвенных улик я могу лишь предполагать, что неким образом эти неведомые силы имеют отношение к вуду.
– Вы считаете, вуду существует? Мне кажется, все это страшные сказки. Никакого вуду нет.
– Даже если вы и правы, то это означает только то, что кто-то хочет его создать. И я полагаю, что Голливуд вдруг начал муссировать эту тему не случайно. Этот таинственный Некто имеет какую-то возможность влиять на события внутри Голливуда.
28
Джамбоне по-прежнему стоял рядом с дверью, точно бы не решаясь подойти ближе. «Находка», как окрестил про себя Джамбоне то, чем ему в ближайшие минуты предстояло заняться, лежала на большом металлическом столе.
В зале никого не было. Служащие мелкого ранга, сделав свое дело, удалились, даже Пол Рэн – Джамбоне слышал его шаги – двинулся по коридору в сторону от двери, оставляя Джамбоне наедине с тем, что не укладывалось в рамки привычного.
В душу Джамбоне закрался какой-то необъяснимый, противоестественный страх.
Он подошел к столу ближе… Кажется, у него даже принялись дрожать руки.
«Да что за черт!» – выругался про себя Джамбоне.
Такого с ним никогда не было!.. Воистину в находке заключалась какая-то чертовщина! Джамбоне никак не мог приступить к работе. Чувства его по-прежнему были в смятении.
– Мистер Джамбоне! Вас к телефону! – голос раздался из-за полуприкрытой двери, ведущей в соседнее с залом маленькое рабочее помещение.
Голос служащего вывел Джамбоне из неприятного состояния.
«Надо же, даже не услышал телефонного звонка!» – еще раз поразился себе Джамбоне и с какой-то внутренней радостью поспешил от «находки» к телефону.
Звонил Вильямс. Торопил с результатом… Хотя быстрый результат здесь вряд ли возможен, и полицейский это прекрасно понимал.
– И вот еще что, Джамбоне, – проговорил он. – Мы решили пока не распространяться о находке (странно, не сговариваясь, все использовали один и тот же термин).
– Я обратил внимание: в телерепортажах о ней не было ни слова… Хотя по повешенным репортеры прошлись довольно подробно.
– Да, им хватило и повешенных… Так что я прошу вас: соблюдайте режим конфиденциальности. И попросите об этом же ваших коллег, – проговорил в трубку Вильямс. Должно быть, в его офисе было открыто окно – слышался уличный шум, вой дальней сирены.
– Само собой… – согласился Джамбоне. – Можешь не волноваться.
Вильямс неожиданно повесил трубку. В некотором недоумении Джамбоне повесил свою: начальник отдела этнической преступности был весьма вежливым и церемонным человеком и никогда не бросал трубок, не попрощавшись.
– Вот что… – обратился Джамбоне к служащему. – О том… О «находке» – никому не слова.
– Само собой! – деловито ответил тот, повторяя слова, сказанные только что Джамбоне в разговоре с Вильямсом. – Зрелище такое неприятное, что даже трепаться о нем не хочется. Если понадобится помощь, позовите…
– Хорошо… – пробормотал Джамбоне и пошел к «находке».
Тело лежало перед ним. Хотя, можно ли назвать так фигуру, сшитую из кусков разных человеческих тел?!.. Кто и зачем сотворил это?..
Джамбоне бросилось в глаза то, что до него отмечали все, кто в первый раз видел находку: части негра и белого были скомпонованы так, что надень на эту фигуру костюм, который укроет от взгляда наблюдателя все, кроме кистей рук, головы и части шеи да еще ступней – это будет белый человек, типичный лондонец.
Но Джамбоне видел находку без костюма: отрезанные от белого голова с шеей, кисти рук и ступни были пришиты к иссиня-черному туловищу негра.
– Ну что ж, дружище, давай попробуем понять, на что намекал тот, кто сотворил тебя! – пробормотал себе под нос Джамбоне, к которому постепенно возвращалось привычное рабочее спокойствие, и тут в глаза ему бросилось то, что до сих пор не заметил никто, из видевших тело…
29
Было ровно двенадцать. Лувертюр уже несколько минут разгуливал у колонны, воздвигнутой в ознаменование победы английского флота под командованием знаменитого адмирала Нельсона над эскадрой наполеоновской Франции. Бонапарт, не будучи моряком, не мог применить свой гений в морском сражении и подвергся сокрушительному разгрому.
