Бекас сидел в импровизированном укрытии и ждал. Люди, которых он видел во дворе базы, перестали суетиться, перегнали машины в заднюю часть двора и попрятались. Было ясно, что вот-вот начнется самое интересное. Бекас достал «беретту». Он услышал шум множества моторов и увидел, как по лесной дороге к поляне приближается колонна машин. Впереди, подскакивая на ухабах, ревел мощный «Урал». Нападение началось без подготовки.
«Урал» с ходу протаранил угол забора и попер вдоль него, снося одну секцию за другой. Через десяток секунд вся фронтальная сторона ограды была снесена и внутренность двора открылась для всех желающих. Желающих было много. Пока рушился забор, следовавшие за грузовиком автомобили остановились, и сидевшие в них бандиты быстро повыскакивали и рассредоточились на местности, спрятавшись за обломками ограды, камнями и кустами. Один идиот, подогнав свою машину поближе, спрятался за ней. Началась стрельба.
Первая очередь из автомата прозвучала со стороны складов. И тут же был открыт счет. Мандарин, управлявший «Уралом», начал разворачиваться, имея намерение въехать в ангар прямо сквозь стену. Но один из оборонявшихся выпустил очередь из «Узи», и в «Урале» вылетело лобовое стекло, а Мандарин получил пять пуль в голову и покинул поле боя. Неуправляемый «Урал», ревя двигателем на низкой передаче, двинулся дальше и, описав на открывшемся после падения ограды пространстве полукруг, наехал на джип, за которым прятались трое салтыковцев, задавив двух из них. Третий успел отскочить в сторону. «Урал» остановился и заглох, потому что нога мертвого Мандарина соскочила, наконец, с педали газа.
Один из бригадиров отдал команду, и в пространство между ангарами полетели гранаты. Их было не меньше пятидесяти. В проходах между ангарами, где скрывались кабачковцы, начался настоящий ад. Раздались частые взрывы, крики боли и ярости. Над ангарами поднялось облако дыма и пыли. Когда взрывы прекратились, нападавшие бросились в атаку, и началась отчаянная стрельба.
Бекас смотрел на происходящее, открыв рот. То, что он видел, потрясло его. Это была настоящая война. И то, что противостоящими друг другу сторонами были откровенные бандиты и спецслужба сомнительной организации, не играло никакой роли. Одна толпа людей шла в атаку, ведя огонь из обычного на войне оружия, другая — защищалась нормальными военными способами. Бекас впервые в жизни видел такое и совсем не хотел бы увидеть еще раз.
Он был настолько увлечен зрелищем боя, что когда услышал сзади себя треск сучка и тихий разговор, то чуть не выскочил от неожиданности из своего убежища.
Выхватив из кобуры «беретту», он снял оружие с предохранителя и замер.
Осторожно повернувшись, Бекас посмотрел в просвет между ветками своего импровизированного навеса. В десятке метров от себя, он увидел двух парней, блондина и брюнета, один из которых держал в руках дипломат, такой же, как у Романа:
— Ну, Кот, сейчас мы им поможем, причем, сразу обеим сторонам! — усмехнулся брюнет. — Могу поручиться, что в этой игре счет будет ничейный «ноль-ноль».
— Не до шуток, — озабоченно сказал Кот, подавая брюнету дипломат, — сделать дело поскорее, и домой. Смотри, Койот, коды не перепутай, а то Серега туда мог самоликвидатор поставить.
— Толковый был парень, Серега, на фига его было убирать? — раскрывая, дипломат, сказал брюнет.
Бекас понял, что перед ним находились те самые коллеги покойного Тимура, который похитил его два дня тому назад.
— Не ссы, а то сам окажешься на его месте, понятно? — грубо перебил брюнета Кот.
Койот, молча ввел коды и, сказав:
— Оп..ля! — нажал кнопку.
Бекас зачем-то посмотрел вверх в голубое небо. Глубоко вздохнул. Не так часто на этой земле свершается акт справедливости, и вместо невинных детей гибнут отпетые мерзавцы и убийцы. «Пусть всегда будет так!»
То, что Роман успел увидеть перед тем, как потерял сознание, превзошло все его ожидания. Звука взрыва он попросту не услышал. Перед ним со скоростью света поднялась в небо стена огня, на самой вершине которой странным образом кувыркались крыши от ангаров. Все это унеслось куда-то вверх, и пространство вокруг Бекаса на миг стало ослепительно белым, прежде чем исчезнуть в небытии.
Бекасу опять повезло. От гибели его спасло то, что волею случая он решил спрятаться за валуном. Взрывом снесло часть грунта, но со стороны базы валун уходил в землю на неопределенную глубину. Взрывная волна прошла мимо Бекаса, но не мимо Кота и Койота, которых придавило огромной вековой сосной, поваленной взрывом. Они умерли сразу. Разбитый вдребезги дипломат-дублер валялся недалеко от их трупов. Подумав, Бекас положил рядом свой ставший ненужным дипломат и открыл крышку. Выбрав камень покрупней, Роман обрушил его со всех сил на пульт.
Он постоял минуту на валуне, разглядывая края огромной, метров сто в диаметре, воронки, вокруг которой аккуратно лежал лес. Поваленные деревья с математической точностью указывали вершинами в противоположную от эпицентра взрыва сторону. Кроме воронки, в радиусе ста метров, не было видно ни одного автомобиля, трупа или чего-то такого, что могло быть сделано руками человека.
Закурив, Роман в тихой задумчивости побрел в лес, перешагивая через поваленные деревья, со стволов которых была сорвана кора.
Солнышко катилось к закату, после небольшого перерыва снова зачирикали птички, поначалу напуганные взрывом,
Жизнь продолжалась.
«…самую большую и самую дорогую свечку в самой большой церкви. Койот и Кот погибли при исполнении. Их тела и оба пульта эвакуированы. Вы должны быть счастливы, Волк, что все так удачно закончилось… После того как мы избавились от заминированных автоматов в нашем городе и при этом не раскрыли „Зверинец'?! Это их проблемы, и пусть сами из них выпутываются.. Мы же выпутались… Пусть придумают что-нибудь новенькое…»
Эпилог
— ТЫ ПО ЧТО МЕНЯ УДАРИЛ МОНТИРОВКОЙ ПО ПЛЕЧУ? — Я ПО ТЕБЯ УДАРИЛ, ПОЗНАКОМИТЬСЯ ХОЧУ!
Аэропорт «Шереметьево» поражал провинциалов своим масштабом и какой-то особой московской суетливостью.
На Бекаса размеры «Шереметьево» должного впечатления не произвели. Он, не отрываясь, смотрел на свою невесту Оленьку Серебрякову, не отпуская ее от себя ни на миг.
Проходящие мимо люди невольно задерживали взгляд на юной паре. Многие из пожилых людей замедляли шаг, вспоминая пролетевшие в их собственной молодости минуты любви и счастья…
— Роман Сергеевич!
Обернувшись, Бекас увидел перед собой прилично одетого господина, лет пятидесяти с дипломатом в руке. Человек был невысокого роста, лысоват и имел некоторую округлость не только в лице, но и во всей фигуре, За его плечами стоял крепкий рослый мужчина лет сорока, с откровенным интересом наблюдая за Романом и Ольгой. Мужчина внимательно посмотрел на Бекаса, и в уголках его глаз промелькнуло что-то похожее на улыбку.
— Куда летите? — поинтересовался лысый.
Слегка насторожившись, Роман заметил:
— Простите, номы, кажется, с вами не знакомы…
— Ну, почему же, Роман Сергеевич? Моя фамилия — Губанов. Губанов Владимир Михайлович, — незнакомец едва заметно кивнул, — правда, нам до сегодняшнего дня еще не приходилось встречаться лично. Однако мир тесен, и наша неожиданная встреча в аэропорту лишь подтверждает верность данного тезиса.
Роман слегка побледнел от напряжения, пожимая протянутую ему ладонь. Прижавшаяся к его плечу Оля с беспокойством смотрела на мужчин, переводя взгляд с одного на другого…
…Прошел ровно месяц со дня ужасного по своим последствиям «большого взрыва».
Роман вернулся тогда домой, к ужину, ровно в восемь часов вечера, и несколько торопливо и невнятно, опуская ненужные и страшные детали, путаясь в словах и переживаниях, рассказал Серебряковой о событиях, последних двух с половиной недель.
