— Почему бывший?
— А-а! Так они Горыныча решили проверить, у экрана посадили, сказали, что нажимать... Тест закончился — все, труба! Горыныч до десяти не дотянул! Так не бывает. Горынычу, если по результатам судить, должно быть годика два, даже в детский сад рано. Гугуцэ компьютер новый покупает. Данька ведь, как диагноз свой увидел, в них монитор бросил...
— Попал?
— Нет. Горыныч от ярости минут пять вообще говорить не мог... Сегодня они хотели Циолковского заманить. Интересно, он же у нас «вервольф»... [102]
— Почему?
— А кто ментов на помойке перекусал? Пушкин?
— А-а, понятно. Думают, оригинальный психологический тип. Наверное, это ты им посоветовал.
— Был грех... Они его в склонности к вампиризму подозревают. Теперь, пока всех не перепроверят, не успокоятся.
— Ну-ну, экспериментаторы. Может, им фирму открыть — «Ортопед и компаньоны, психологические исследования»?
— Надо посоветовать, дело прибыльное...
Султанов подъехал к председателю судмедэкспертной комиссии и пожаловался ему, что Огнев странно себя ведет последнее время — темнит, непонятно отвечает на вопросы. Профессор посмотрел результаты других врачей — вроде все в норме, и пообещал сам разобраться через неделю.
Следователь доложил Воробейчику, тот посоветовал ему узнать, в какое время профессор будет проводить обследование, и вызвать Огнева часа за три до этого — посидеть, помотать нервы.
Трое часов фирмы Фаберже из оставшихся четырех были подарены: одни — Ксанкиной маме, одни — Рыбакову-старшему, последние — Нефтянику на день рождения. Подарки вызвали шок, ибо одаряемые представляли их стоимость.
Толик получил миниатюрную копию часовни, украшенную изумительными агатами. Сей поступок Дениса и Ксении мог показаться странным, однако они здраво рассудили, что подарки родственникам так и так остаются в семье, а Толян был настоящим ценителем антиквариата, в его руках часы получат лучший уход, чем в любом музее. Денис и Ксения были напрочь лишены тяги к коллекционированию.
Толян подпрыгивал и суетился так, что чуть не свалился с подарком в руках с лестницы на своей даче, где отмечали этот знаменательный праздник. Собравшиеся братки в виде оценки только мычали, даже будучи трезвыми. Антон, тоже собиравший старину, цокал языком и рассматривал детали декора в огромную лупу.
Праздник удался на славу, хотя Толяна раза три пришлось выволакивать из гаража, куда он пытался под всякими дурацкими предлогами заманить Ксеню и подарить ей свой новый «БМВ». Успокоить именинника было сложно, он все стремился совершить, по его же собственным словам, «адекватный поступок». Наконец Ксения сказала, что ей не нравится черный цвет и «БМВ» как средство передвижения.
Это было ошибкой — нельзя было конкретизировать марку автомобиля.
Слова Ксении вызвали у Толяна прилив активности, он бросился к телефону, оторвал от ужина директора автосалона и чуть было не заставил его посреди ночи пригнать на дачу белый пятисотый «мерседес». Денис тем временем узнал у Антона, что единственного, чего нет у гостеприимного хозяина, так это джипов, и Ксения громко заявила, что ей по душе исключительно вездеходы. Толян начал ломать руки, лихорадочно пытаясь вспомнить, где в час ночи можно приобрести внедорожник, и напал на Стоматолога, прибывшего на новом «гранд-чероки». Стоматолог в принципе не возражал против дарения джипа, и крики «Кто щас может вызвать нотариуса?» огласили окрестности.
Оказалось, что могут все.
Пришлось Денису взять на себя ответственность, выпить с возбужденным новорожденным и пообещать, что в самом скором времени Ксения посетит его автомагазин.
Веселились до утра, взяв с Нефтяника обещание, что следующую годовщину отметят на его яхте.
Он с энтузиазмом встретил это предложение и развопился, что построит тридцатиметровый корвет. Антон выступил со встречным планом приобретения сорокаметровой посудины. Денис предложил не мелочиться и остановиться на полусотне метров и внес вариант названия — «Вольный Разборщик».
Гости одобрили гордое имя.
Будущий год обещал быть интересным и насыщенным, особенно для подшефных бизнесменов — яхты такого класса стоят от полумиллиона долларов и выше. Судя по настроению собравшихся, из барыг предполагалось создать нечто вроде конструкторского бюро, да еще и с самофинансированием.
— ...Не знаю, не знаю, Дмитрий Семенович, может, на стационар придется лечь, поподробнее провериться, — нарочито задумчиво тянул следователь.
— Да-а? — язвительно спросил Огнев. Они сидели в вестибюле перед кабинетом профессора, председателя комиссии. Кабинет был заперт. — И что так?
— Ну, это врачи скажут. Я же не могу дать квалифицированное заключение.
— Про мое письменное согласие не забыли? А если я его не дам?
— Кто вам про согласие сказал? — нервно пробубнил Султанов.
— Ну-у, не придуривайтесь, Иса Мухтарович, это вам не идет. Я УПК назубок знаю. Сейчас, вон, психов не могут в больничку пристроить, а вы обо мне рассуждаете. У вас-то самого справка есть, что вы нормальный?
— Мы каждые три года комиссию проходим, это в органах милиции обязательно...
— Интересно было бы посмотреть на эту вашу «комиссию», — ядовито заявил Огнев. — это ж тогда столько идиотов у вас работает? Небось все по блату делаете, начальник РУВД приезжает, хлоп списочек на стол, его не глядя и подписывают...
— Я в Высшей школе милиции проходил. На работе еще не пришлось... А комиссия у нас нормальная, зря вы так, мы же с оружием дело имеем.
— То-то и оно. Меня это больше всего беспокоит. У вас в органах, вы уж извините за прямоту, — серьезно сказал Огнев. Султанов кивнул, — как «пушку» выдадут, так человек превращается в какой-то придаток карающей машины. Люди-то в вас видят не стражей порядка, а неизвестно что — начиная от тупых погромщиков с автоматами и кончая взяточниками. Поэтому нормальных людей среди вас почти нет, я на собственном примере убедился.
— Мы защищаем общество от разгула преступности, — с пафосом выдохнул Султанов.
— Да ни от кого вы никого не защищаете! Опять иллюзии. С серьезными преступниками вы не связываетесь, а мелочь, если может откупиться, отпускаете.
— По-вашему, бандиты лучше?
— Они хоть обычных людей не трогают. Разбираются себе в своей среде, глушат друг друга, бабки зарабатывают — а мне какое дело? Я человек среднего достатка, мои дорожки с ними не пересекаются, в бизнес я не лезу, мне только уличные грабители да квартирные воры опасны. Но от них народ сам защищается, на милицию надежды нет. Ваши же патрули, вместо того чтобы службу нести, по коммерческим киоскам бегают, дань собирают да лиц «кавказской», никому не ведомой, национальности проверяют... Тоже приварок к зарплате. И людей по пути цепляют. Бандиты хоть по правилам играют, а вы — нет.
— Не все такие! — Султанов расправил узкие плечи.
— Не все, — согласился Огнев. — Вы себя имеете в виду? Ну и что вы один, даже если предположить, что вы честный, сделаете? Я по собственному делу вижу, что ничего. Не дадут... А если из общей обоймы выпадать будете, сожрут сразу. Так что не рассчитывайте, Иса Мухтарович, на уважение со стороны народа. К несчастью, у вас два пути только — или ментом стать обыкновенным, брать взятки, пить водку, делишки расследовать, как начальство прикажет, или уходить, пока на вас чего не повесили. Грустно...
— Не все так мрачно, как вы говорите... Вы просто изнутри не видите, а уже выводы свои делаете...
— Для того чтобы сделать выводы, не обязательно быть в системе. Существует аналоговый подход.
