языком и закрытыми глазами. — Что это с ним? — полковник указал на Удодова.
— Ночь не спал, — нашелся майор. — Устал…
Стоящее в неподвижном морозном воздухе сортирное амбре перебивало все запахи, включая мощный дух пива, портвейна и настойки боярышника, шедший от в хлам пьяного дознавателя.
— А где Петренко? — поинтересовался полковник.
— На территории, — быстро выдал Соловец.
— Появится — сразу ко мне, — приказал проверяющий и полез в один из автобусов, где пэпээсники уже готовили стол с обильной закуской и выпивкой.
«Где ж я тебе его возьму?» — тоскливо подумал начальник ОУРа и жестом подозвал к себе одного из сержантов.
— Слышь, Федя, помнишь, ты говорил, что у тебя тесть чуть кони не двинул, когда метилового спирта хлебнул? — шепотом спросил Соловец. — Ну, в туалете бутыль нашел и…
— Было дело, — кивнул патрульный. — Неделю ни хрена не видел…
— А там еще осталось? — с надеждой просипел майор.
— Должно быть… А зачем тебе? — подозрительно осведомился сержант, которому пришло на ум, что начальник ОУРа изобрел способ пить метил и дихлорэтан без вреда для здоровья.
— Контакты протереть. В телефоне, — зашипел Соловец. — Чтобы лучше слышно было…
— Серьезно? И помогает? — удивился пэ-пэ-эсник.
— Федя, ты что, полный дебил или прикидываешься? — разозлился майор. — Не видишь, что происходит? Где я этому полкану сейчас Петренко возьму?
— Где? — тупо спросил сержант.
— В Караганде! — заорал Соловец.
— А чё Мухомор там делает? — брови патрульного поползли вверх.
— С тобой всё ясно, — начальник ОУРа взял себя в руки. — Значит, так. Сейчас идешь домой и приносишь мне… я повторяю — мне!… сто граммов этой отравы. Не пятьдесят и не двести, а сто! Понял?!
— Понял, не дурак, — обиделся сержант.
— Отдашь мне пузырек и забудешь, о чем мы говорили. Врубился?!
— Да…
— Выполняй! Одна нога здесь, другая там! — прикрикнул Соловец на неспешно зашагавшего к соседнему дому сержанта.
Федя прибавил ходу.
ГЛАВА 5
ТОЛСТЯЧОК, А ПРИЯТНО
Твердолобов споткнулся о припорошенную снежком железную раму, ругнулся, прошел еще несколько шагов и остановился, осматриваясь.
— Вроде, здесь, — неуверенно замямлил дознаватель. — Да, точно здесь. Вот и пень…
Осторожно ступающий Казанова, для которого каждое движение отдавалось ноющей болью в груди и паху, добрел до рамы и сел.
— Ты уверен?
— Вот следы шин, — Твердолобов поглядел себе под ноги. — Тут они кончаются…, — дознаватель взобрался на пень со свежими сколами и обозрел окружающее пространство, приложив ладонь козырьком ко лбу.
Но «козелка» так и не заметил.
Ментовский УАЗик словно растворился в воздухе.
— Вы скоро? — крикнул с обочины дороги водитель большегрузной платформы.
— Погоди, — отмахнулся Твердолобов и присел рядом с Казанцевым.
— Что-то не складывается, — констатировал капитан, слепив снежок и приложив его к отбитому лбу. — А ты ничего не перепутал?
Дознаватель задумался.
— Нет, — после минутной паузы твердо сказал Твердолобов.
— Мистика, — Казанова слепил еже один снежок и засунул его спереди в штаны, блаженно щурясь.
К сидящим на железной раме ментам подошел раздраженный шофер большегруза.
— Вы долго тут торчать собираетесь?!
— Дык ведь, — дознаватель развел руками, — надо думать, где машина…
— А что тут думать-то? — удивился водитель. — Вы ж на ней сидите!
Казанцев и Твердолобов внимательно посмотрели себе под ноги, но «козла» не обнаружили — ни в натуральную величину, ни даже модельку в масштабе один к пятидесяти.
— Издевается, — буркнул опер, поправляя медленно тающий в штанах снежок.
— Думаешь, все менты такие тупые, что собственный УАЗ перед носом разглядеть не смогут?! — взвился дознаватель. — А дубинкой по хребту не хочешь?!
— Да вы, мать вашу, на раме УАЗа сидите! — прорычал шофер. — Глаза разуйте!
— Как же это? — всполошился Твердолобов, подскакивая и выпучивая глазенки на то, что осталось от милицейского джипа. — А где остальное? Мотор, двери, колеса…
— Растащили, — невозмутимо заметил водитель тягача. — Хоп-хоп — и нету…
— Ну что за народ! — возмутился Казанова. — Одно ворье!
— Грузить раму будем? — спросил шофер. — Или здесь оставим?
— Грузим, — решил Твердолобов, которому надо было привезти Соловцу хотя бы что-то.
— Паренек, сгоняй-ка за кофеем, — Дукалис по-отечески похлопал Козлюкина по спине. — И скажи, чтоб водочки принесли…
Освобожденный от наручников начальник отдела продаж бросил вопросительный взгляд на потирающего запястья Дамского, отпер дверь кабинета и вышел.
— Ты уж, Ираклий Вазисубанович, зла на нас не держи, — мирно сказал Ларин. — Ошибочка вышла, бывает… Но ты зато на собственной шкуре прочувствовал, что будет с подозреваемыми по этому делу, когда они к нам в руки попадут. Живые позавидуют мертвым…
Развязанный генеральный директор «Фагот-пресса» согласно закивал.
Спорить с оперативниками у него не было никакого желания. Он мечтал только об одном — чтобы эти два грубых мента поскорее покинули стены его офиса.
— Ну, так, — Дукалис развалился в кресле, откуда согнал Дамского, пересадив гендиректора на стул, — расскажи, в чем дело… Что за писатель, чё накарябал, когда исчез.
— Да, в общем, дела-то и нет, — издатель ощупал то место, где два часа назад произошел первый контакт его тела с ботинком оперативника. — Я ж написал отказную…
— Покрываешь преступников? — миролюбиво осведомился Ларин, с хрустом разминая кулаки, и наобум ляпнул: — Участвуешь, так сказать, в деянии согласно статье сто пятьдесят пятой[59] Уголовного Кодекса? Что ж, это меняет дело…
— Я?! Вы что?! — перепугался Дамский, поняв, что его сейчас будут бить и обязательно — ногами. — Да никогда! Да чтоб я?!.. Это была ошибка! Страшная ошибка! Но не моя!
— А чья? — заинтересовался Анатолий.
— Это…, — генеральный директор «Фагот-пресса» закатил глаза. — Я не помню…
— Помочь вспомнить? — трезвый Ларин был жестоким и циничным существом, готовым броситься на первого встречного, как чупакабра[60].
— Не надо! — издатель замахал руками, как ветряная мельница. — Я сам!
Напряженную ситуацию разрядил приход секретарши и Козлюкина, принесших поднос с тремя чашками дымящегося кофе, стаканами и запотевшей литровой бутылкой водки "Народный целитель[61]", изготовленной партией в десять тысяч штук в поддержку серии книг.
Водка была дрянная, ибо Дамский, как обычно, экономил на всем, что можно, и нанял для ее разлива двух бомжей-молдаван, бодяживших технический спирт с водой в пустующем гараже Ираклия
