«Siemens S45», второй был игрушечный, отобранный пьяным следователем на детской площадке у какого-то пацана, третий — пустой корпус от настоящей мобилы, с затолканным внутрь для веса пластилином.
Игрушечный телефон мог даже очень натурально звенеть, если нажать на кнопочку в торце возле десятисантиметровой резиновой антенны.
Но Баблуменко этого не знал и звонком не пользовался.
У Фамильянца аппараты сотовой связи были не лучше, хоть и настоящие.
Оба телефона не работали по причинам фатальных для нежных микросхем технических неисправностей после попадания их во включенном состоянии в кипящую воду, благодаря чему и оказались в руках у обрюзгшего прокурорского работника. Мастер из сервис-центра компании «Южно-питерский GSM» вручил следаку эти бесполезные куски пластмассы взамен возможности провести пару вечеров со своей пассией на диване в кабинете районного прокурора, от которого у Фамильянца был ключ.
Похвастаться количеством телефонов следователи любили.
Ибо иных возможностей привлечь к себе внимание у них не находилось — оба были малообразованными, хамоватыми и закомплексованными воришками, пришедшими в прокуратуру лишь потому, что нигде в другом месте им никто бы не доверил ничего делать самостоятельно.
Даже коз пасти.
Вислоусый Баблуменко прибыл в Питер из солнечного Еревана с краткой остановкой в Москве, где полгода прослужил сантехником в главном здании телецентра в Останкино, что позволяло ему считать себя экспертом в вопросах телевидения в частности и культуры в целом, и постоянно поучать своих знакомых, вещая, как он запросто «сгонял с толчка» самого генерального директора ОРТ, когда ремонтировал у него в личном сортире прохудившуюся итальянскую сантехнику.
Про то, как его самого в три минуты выбросили на улицу, уличив в краже смесителей, Баблуменко умалчивал.
В прокуратуру он попал совершенно случайно.
Шел себе по улице, мечтая о том, как было бы хорошо, если б он нашел полный кошелек долларов, увидел наклееное на дверь невзрачного зданьица объявление о приглашении на собеседование всех желающих стать дознавателями и следователями, и решил зайти. Проводившему опрос претендентов заместителю прокурора Выборгского района вислоусый претендент отчего-то приглянулся и уже через неделю новоиспеченный следователь-стажер допрашивал своего первого клиента.
А еще через месяц поразительно жадного даже для правоохранительной системы, всё время стремящегося «присосаться» то к одному, то к другому коллеге и за чужой счет налакаться до поросячьего визга, Баблуменко стали называть «Мальчиком, воспитанным клопами»…
Фамильянц родился и вырос в самостийном Львове, с трудом окончил там два курса местного "нэзалэжного[96]" финансово- экономического института, более напоминавшего ПТУ для бухгалтеров с задержкой умственного развития, долго мыкался без работы и объявился в Северной столице в составе бригады кочующих хохляцких строителей, где тут же нарвался на проводимую по приказу начальника ГУВД общегородскую операцию по проверке документов у подозрительных брюнетов.
Носатого «хача», несмотря на его южноукраинский говор, задержали и на неделю заперли в районном КПЗ, предварительно отрихтовав дубинками.
Выйдя на свободу, Фамильянц полной грудью вдохнул свежий питерский воздух, прошел ровно двести метров и попал в руки патрульных из соседнего РУВД, шакаливших на чужой территории с целью выполнения плана по задержанию брюнетов.
Визжащему от возмущения «подозрительному хохлу» накидали по почкам и по жбану, отвезли на базу и опять кинули в камеру. Там он немного послужил "наседкой[97] " местному оперу по кражам и возлюбленным двухметровому уголовнику, взятому на грабеже, обозлился на весь белый свет и сразу же после освобождения устроился на работу в прокуратуру, предъявив подслеповатому кадровику купленный в переходе станции метро «Гостинный двор» липовый диплом об окончании юрфака МГУ…
«Воспитанный клопами» сел за свободный стол, положил перед собой рядком все три «телефона» и уставился на них, словно ждал важного звонка.
Такой прием он часто использовал в процессе ведения допроса подозреваемых и обвиняемых. Следователь считал, что это заставляет визави понервничать. В чем-то Баблуменко был прав — посетители его кабинета, большинство из которых могли отличить настоящий мобильник от имитации, немедленно начинали предполагать психическую неадекватность прокурорского работника, старались побыстрее закончить неприятную процедуру ответов на тупые вопросы и ретироваться.
Рядом с коллегой на продавленный стул плюхнулся Фамильянц и тоже выложил на стол мобильники.
Повисла пауза.
Сэр Генри с изумлением посмотрел на поджавшего губы Соловца, у которого ходили по щекам вздувшиеся желваки. Британец не знал, что так майор реагирует на попытки покуситься на скудные запасы спиртного в его отделе.
— И долго вы тут сидеть собираетесь? — сквозь зубы поинтересовался начальник ОУРа.
— Пока не нальете. — честно признался Баблуменко. — Башка трещит — не передать, как!
— Георгич! Трубы горят, аж мочи нет, — подтвердил Фамильянц.
Майор медленно встал со своего места, вышел на середину кабинета и встал напротив следаков, широко расставив ноги и уперев руки в бока.
Лицо Соловца было, по обыкновению, глупым, но напряженным.
— У вас десять секунд, — начальник ОУРа передернул плечами и серьезным тоном предупредил обоих следователей. — Или убираетесь, или будет то же, что и с Пупогрызом.
— Да ты чё, Георгич?! — возмутился Баблуменко. — Мы ж свои! А ты при постороннем, да еще гражданском.., — «Воспитанный клопами» ткнул пальцем в Гея.
Но договорить прокурорский не успел.
Майор не стал выжидать десять секунд, привычным движением подхватил прислоненный к стулу черенок от лопаты и врезал им по руке обнаглевшему Фамильянцу, пытавшемуся показать Соловцу фигу.
Жирный хохол тоненько завопил, затряс ручонкой и бросил в начальника ОУРа один из телефонов.
Следующий удар деревянной палкой — с разворота и из-за спины, словно Соловец исполнял прием «хвост солнечного дракона», популярный в кун-фу школы северного Шаолиня, пришелся по морде Баблуменко и сбросил того со стула под ноги Дукалису, не упустившему возможности приложить надоедливому прокурорскому ботинком по причинному месту.
«Воспитанный клопами» глухо ухнул, словно филин.
А затем подключились и остальные опера…
Следователей выкидывали из кабинета долго и с чувством.
Фамильянц и Баблуменко под градом сыпавшихся со всех сторон ударов катались по полу, верещали, кое-как отмахивались, применяя подручные предметы, но уходить не хотели.
Наконец Ларин с Дукалисом подхватили Фамильянца с двух сторон и бросили незванного гостя головой вперед в дверь, выбив крепким следственно-прокурорским лбом фанерную нижнюю филенку и временно лишив следователя сознания.
С оставшимся в одиночестве Баблуменко справились быстро.
Лишь два раза пришлось бить ему ножкой от сломанного в пылу боя стула по пальцам, когда он цеплялся за косяк двери, будучи уже практически вытолканным в коридор.
— Факинг хорошоу! — потрясенно покачал головой сэр Генри, когда битва закончилась и крики обиженных следователей, угрожавших немедленным, только они доберутся до прокуратуры, возбуждением уголовного дела по "сто семидесятой[98]" против распоясавшихся ментов, стихли вдали.
— А ты как думал?! — разгоряченный Соловец хлопнул британского коллегу по плечу. — С нами не забалуешь! Как ты говоришь, мы в драчке — факинг хороши! — майор подмигнул Гею. — Особенно, когда нас много, а их — мало.
