– Дык я ж тоже не зря звезду Давида ношу, – Аркадий коснулся пальцем золотого могендоида. – Со мной, блин, их жидовские штучки не проходят...
Сняв с головы высохшее за два часа бессмысленного, что, правда никак не отличалось от обычного его времяпрепровождения, сидения в кабинете полотенце, дознаватель Пугало прошелся по этажам РОВД и в результате сел на хвост компании оперов во главе с начальником ОУР [52] майором Балаболко, отправлявшимся бухать на квартиру к старлею Самобытному. Старлей горестно разводил руками и кричал, что у него «из закуси один картофан», но это не смущало перемигивавшихся друг с другом ментов, для которых и этот корнеплод был роскошью в еде.
Распрощавшись с дежурной сменой, сплоченная кучка алкоголиков, тупиц и взяточников поймала попутный микроавтобус и прибыла на место.
Когда все пришли, сели и разлили по стаканам отобранное и изъятое за день спиртное, в захламленную комнатенку торжественно вошел Самобытный, несущий в руках тарелку с одной- единственной вареной картофелиной.
– Я же предупреждал, что у меня один картофан, – грустно сказал старший лейтенант, успевший всего за два года работы в РОВД обрести цирроз печени и начать страдать провалами в памяти.
Для полноты картины следует отметить, что синдром умственной отсталости, по причине которого он не поступил в Политехнический институт, но зато был с распростертыми объятиями принят в питерскую Школу Милиции, обнаружился у него еще в детстве.
– Фигня, прорвемся, – бодро выдохнул Балаболко и все накатили по первой...
Прорвались так, что на следующее утро в тридцать пятом РОВД наблюдалась острая нехватка личного состава.
А к полудню в отдел прибыли сразу трое полковников из Управления собственной безопасности Главка с известием о том, что одна группа районных стражей порядка, возглавляемая капитаном Опоросовым, задержана экипажем вневедомственной охраны при попытке сдать в пункт приема цветных металлов бронзовый памятник Пушкину, свернутый ими с постамента на площади перед Русским музеем.
Вторая же группа, более многочисленная и наглая, с вожаком в лице майора Балаболко, проникла на территорию ликеро-водочного завода «Ливиз», имитируя преследование опасного преступника – бисексуального маньяка, которого изображал дознаватель Палиндромов, и забаррикадировалась там в разливочном цехе, захватив в качестве заложников двух грузчиков из ночной смены. Был вызван ОМОН, но, к счастью, охрана «Ливиза» еще до приезда автоматчиков справилась с оборзевшими налетчиками. Пока несколько невооруженных охранников отвлекали засевших между отключенных конвейров ментов, трое здоровяков из подчиняющейся лично директору завода спецгруппы зашли с тыла и выбили Балаболко и компанию из цеха, облив их водой из пожарных шлангов...
– Аркаша, тебя Мизинчик, – Ортопед бросил Клюгенштейну свой мобильный телефон «Siemens SL45». – У тебя, блин, труба не отвечает...
– Как не отвечает? – удивился Глюк и проверил свое средство связи. – Блин, разрядилась... Да, Паша, слушаю...
Пока Аркадий болтал с Мизинчиком, Грызлов и Стоматолог проследили, чтобы банкир правильно подписал все бумаги по передаче имущества секретарю Светочке и поставил свою закорючку на платежных документах, отправляя свои семнадцать миллионов долларов и три с половиной миллиона «бакинских» мадам Стульчак на счета ста сорока девяти детских домов по всей России.
Приглашенные в кабинет нотариус и начальник операционного отдела банка вежливо сделали вид, что не замечают обвивавшей Моисея Львовича веревки и того, что у него свободна всего одна рука. Правая, которой он расписывался.
Покончив с формальностями, посетители удалились, а неожиданно разулыбавшийся Глюк повернулся к братанам, подмигнул им и распрощался с Мизинчиком.
– Чего там Паша хочет? – поинтересовался Стоматолог.
– Предлагает, блин, в гонках участвовать, – Аркадий задумчиво посмотрел в окно.
– Гонки – это хорошо, – обрадовался Ортопед. – На чем гонять будем?
– Главное – не на чем, а с кем...
– Так с кем? – осведомился Стоматолог.
– С мусорками, – хмыкнул Клюгенштейн. – Ща всё объясню, только, блин, жене позвоню, предупрежу, что задержусь...
Ведущий телепередачи «Угнать и продержаться!» Николай Хаменко пристал к мирно кушавшему в кабаке отеля «Невский палас» Мизинчику совершенно случайно – просто звезду экрана подсадили к братану по причине отсутствия свободных столиков.
Сначала Хаменко немного покоробило то, что верзила его не узнал, но после пары рюмок «Петра Великого» огорчение прошло и Николай осторожно забросил удочку насчет участия братка в его шоу, суть которого заключалась в том, что герой программы должен был тридцать минут удирать от патрулей ДПС на оснащенной маячком радиопоиска машине и, если ему это удавалось, получал в собственность четырехколесное средство передвижения.
Сам Мизинчик от гонок отказался, ибо на вечер у него была назначено очень важное дело, а именно – встреча в аэропорту прилетавших из Германии друзей, однако помог своему сотрапезнику и позвонил Глюку, который после короткого обсуждения принял предложение Хаменко.
Николай потер потные ладошки, назначил время приезда героев на место съемок и тут же связался с Москвой, радостно сообщив владельцам телеканала, что договорился об участии в передаче настоящих питерских бандюганов и что цену за рекламу в этой программе можно задрать процентов на пятьдесят. Телемагнаты похвалили оборотистого Хаменко и пожелали ему успехов...
– Так, – Клюгенштейн обошел вокруг маленького универсала «Kia Rio» серо-голубого цвета, бросил взгляд на стоявшие в ряд милицейские седаны «Ford Crown Victoria», задумчиво пожевал нижнюю губу и наклонился к невозмутимому Пыху, сидевшему за рулем своей «BMW 540». – Коля, какая ширина у «Виктории»?
