А затем собрались в кабинете у Балаболко и принялись обсуждать, что делать с конфискованными у азербайджанских перекупщиков пятью тоннами арбузов – продать оптом тем же перекупщикам и деньги пропить, или загрузить начавшую попахивать кисловатым мякоть в освободившиеся от браги бочки, засыпать сахаром и подождать несколько дней...
Денис подошел к самому краю площадки, на которую с набережной вели две пологие лесенки, и оглядел реку сначала справа налево, от Дворцового моста сфинксов, затем в обратную сторону.
– Говоришь, они тут кататься будут?
– Угу, – кивнул Эдиссон. – Стартуют, блин, у Зимнего, дойдут до залива, там покрутятся и назад...
– А сколько часов нам потребуется, чтобы «ястребы» сюда подогнать?
– Нисколько. Они ж на Ваське [168] стоят, в яхт-клубе, – спокойно отреагировал Цветков. – Оттуда ходу минут пятнадцать.
– Годится, – Рыбаков повернулся к умиротворенному прищурившемуся Ортопеду, рассматривавшему памятник Менделееву на противоположном берегу Невы. – Миша, поехали... У нас сегодня еще дел – завались.
Президент холдинга «Сам себе издатель» долго не размышлял, соглашаться или нет на предложение Лиходея с Базильманом.
Разумеется, деньги надо было брать, особенно те, что посулили визитеры.
Сто восемьдесят тысяч евро.
Это при том, что себестоимость заказанных листовок составляла чуть более десяти процентов от суммы. Всё остальное Игорь Васильевич клал себе в карман.
Дудо разгладил доставленный нарочным образец агитки и попытался вчитаться в текст, выискивая в нем хоть какой-нибудь негатив на действующую городскую власть.
Негатива бизнесмен не обнаружил, как ни старался.
Листовка представляла собой набор довольно стандартных призывов голосовать за губернатора и его команду, обещания еще лучше, чем раньше, заботиться о малообеспеченных гражданах, строить больше домов, чаще ремонтировать дороги и оканчивалась недвусмысленным намеком на поддержку кандидатуры нынешнего главы города Президентом США и тибетским далай-ламой.
Игорь Васильевич поднял глаза и посмотрел на свое отражение в зеркале.
На широком лице бизнесмена отражался лишь недавно принятый за основу сексуальной жизни Дудо лозунг «Долой самообладание!» и больше ничего. Глаза за стеклами очков были пусты, щеки слегка обвисали, из ноздрей задорно торчали пучки жестких рыжеватых волосков, розовели глубокие залысины.
Книгоиздатель полюбовался собой и вернулся к чтению, от которого его отвлекло бурчание в животе и последовавшая вслед за этим серия кишечных позывов.
Вернувшись из сортира, повеселевший и окрыленный очередной «гениальной» идеей Игорь Васильевич собрал незапланированное расширенное совещание. В течение часа он распинался на тему многоуровневого маркетинга, пригрозил сотрудникам отдела реализации увольнением, если те не повысят за месяц объем продаж вдвое, похвалил начальницу производства за своевременные доклады об опозданиях и иных нарушениях трудовой дисциплины, и, наконец, объявил о частичной реорганизации системы распространения продукции.
Теперь за каждым заведующим редакцией и начальником даже самого мелкого отдела закреплялась своя торговая точка и спрашивать за падение потребительского спроса Дудо вознамерился именно с них.
Если завредакциями спокойно отнеслись к дурной инициативе президента холдинга, то начальники технических отделов зароптали. Их не обрадовало известие о том, что теперь зарплата системного администратора, художника или охранника будет напрямую зависеть от торгаша в ларьке.
Игорь Васильевич быстро подавил бунт и для острастки публично уволил парочку корректоров, которые, хоть и не протестовали против волюнтаризма Дудо, но «сочувственно дышали», когда начальник транспортного цеха спорил с президентом холдинга.
Разогнав участников совещания по рабочим местам, книгоиздатель еще раз посидел на горшке, принял на всякий случай закрепляющую таблетку и стал собираться на встречу с Лиходеем, который пообещал познакомить Дудо с руководителем кредитного департамента ЕБРР [169] .
На капитанский мостик «ястреба» с наспех замазанными белой нитрокраской бортовыми и кормовым номерами взобрался Нефтяник, поставил в свободное кресло целую вязанку ружей «ТОЗ-87» [170], «Benelli M1 super 90» [171] и «Mossberg 590» [172], и радостно осклабился.
– Ты зачем сюда это принес? – удрученно спросил Денис.
– На всякий пожарный, – Анатолий Берестов раскурил огромную сигару.
Рыбаков оглянулся назад и посмотрел на Горыныча и Ла-Шене, втаскивавших на кормовую площадку палубы какой-то ящик.
– Надеюсь, это не глубинные бомбы? – вздохнул Денис.
– Не, – Нефтяник выпустил клуб дыма. – Просто взрывпакеты...
– Ясно, – Рыбаков сложил руки на груди. – А они нам к чему? Что мы взрывать собрались?
– Вдруг менты? – вопросом на вопрос отреагировал Толя. – Пригодятся.
– Тогда надо было гранатометы брать.
– Думаешь? – Берестов нахмурился, что-то припоминая, и полез за мобильником.
