«Еще лучше! Один половины не знает, другой не в курсе. Как с такими работать, ума не приложу. Хотя до главы администрации мне все равно не добраться. — Рокотов повертел в пальцах скальпель. — Мне нужно время. День два. Спугну — пиши пропало...»
— Так. Номер Йозефа?
— Девять — два — семь — ноль — четыре — восемь — восемь...
— Сейчас ты ему скажешь, что Курбалевич потерял препарат, и ты его выгнал. А сам уезжаешь от греха подальше... Есть какие нибудь кодовые слова?
— Если я под контролем, то должен сказать «приветствую»...
Антончик был полностью деморализован.
— Попробуешь финтить — сдохнешь, — твердо пообещал Влад. — Сделаешь все, как я сказал, — поедешь за город. В подвале месячишко посидишь, — биолог набрал номер и поднес трубку к уху стоматолога.
Пленнику нельзя давать передышку. Иначе возникнут проблемы.
— Здравствуй, Йозеф, — покорно забормотал Антончик. — Твой Валентин — идиот!.. Где ампулы?.. Да, был... Сказал, что оставил где то... Не знаю, он уехал сразу... Только что... Идите к черту! Я не намерен так работать! Все, я уезжаю... Не твое дело!.. И не угрожай мне... Да да, ты правильно понял... Сам пошел...
Рокотов дал отбой и положил трубку на рычаги. Затем заклеил Антончику рот, сломал кончики доставленных Курбалевичем ампул и наполнил шприц.
— Сейчас проверим, не обманул ли ты меня...
Но проверке не суждено было состояться.
Как только игла коснулась кожи на шее стоматолога, того затрясло, глаза вылезли из орбит, и от лица мгновенно отхлынула кровь. Антончик посерел, втянул носом воздух и вытянулся в струнку.
Влад положил шприц на стол.
Сердечный приступ избавил его от необходимости убивать связанного человека.
Хотя иного выхода все равно не было. Оставленный в живых стоматолог представлял для Рокотова серьезнейшую угрозу. Можно было дать тысячу против одного, что хирург не преминул бы еще раз позвонить Йозефу и сообщить о случившемся.
Смерть Антончика сразу решила несколько проблем.
Владислав развязал стоматолога, снял с его лица пластырь, протер кожу возле губ смоченной в спирте ваткой и уничтожил следы борьбы в кабинете. Затем порылся на полке с лекарствами и достал флакончик с нитроглицерином. Одна таблетка отправилась под язык трупу, остальные биолог рассыпал по полу и закатил под стол стеклянный цилиндрик упаковки, как будто почувствовавший себя плохо хирург выронил пузырек с лекарством.
Завершила композицию свесившаяся с кресла правая рука Антончика.
Именно правая.
Многие имитаторы несчастных случаев прокалываются на мелочах, известных любому студенту медику. Во время сердечного приступа левая рука немеет, ею больной не может достать таблетки, а чаще всего рефлекторно прижимает к груди. Так что и после смерти рука в большинстве случаев остается согнутой.
Антончик полулежал на спине, и упавшая с кресла правая рука красноречиво свидетельствовала о происшедшем.
Подозрения судмедэкспертов в умышленном убийстве Владу были ни к чему.
Он окинул внимательным взглядом получившийся натюрморт, аккуратно упаковал шприц, предварительно сняв с него иглу, отомкнул замок на двери, прислушался, перевалил мычащего Курбалевича через подоконник, спрыгнул во внутренний дворик и потащил тело к полуоткрытым воротам в дальнем углу.
По причине раннего часа двор был совершенно пуст.
Глава 3
Мелочи жизни
Богданкович сверился со списком.
— Саша, — сидящий напротив Потупчик поднял голову, — обгисуй, пожалуйста, ситуацию...
Председатель наблюдательного совета «Белорусской Правозащитной Конвенции» страдальчески поморщился. Вчера он сильно перебрал перцовой настойки с приехавшим в гости с Украины коллегой — главой националистической организации «Шлях Булави» Орестом Педюком — и с утра мучился страшным похмельем. Принятая сразу после пробуждения рюмка сизого картофельного самогона не помогла, а только усугубила состояние Потупчика.
Александр даже не успел вскочить с постели и добежать до туалета.
Его сначала вывернуло прямо на просыпающуюся супругу, а потом организм внезапно сжался в пароксизме желудочной колики и вместе с мощнейшей струёй газов выбросил из себя солидную порцию жидких фекалий.
Матрац, простыня и одеяло отправились на помойку, а Потупчик перед выходом из дома полчаса замазывал царапины на роже и синяк под глазом, которыми его наградила жена, разбуженная столь авангардистским способом.
Педюку, к слову сказать, было не лучше.
Посреди ночи Орест выполз в ванную комнату, где заблевал не только стены, но даже светильник над зеркалом, а в финале извержения, аналогично Потупчику, навалил в штаны. Дело происходило в гостинице, и горничная наутро отказалась входить в номер Педюка без противогаза.
Виной всему была плохо промытая бочка, из которой в далекой Осетии в бутылки с самопальной и потому дешевой «перцовкой» наливали воду. Стальной двухсотлитровый сосуд приобрели на химкомбинате и не поинтересовались, что в нем ранее хранили.
А зря.
Ибо в течение пяти лет в бочку сливали остатки самых разнообразных жидкостей — от дихлорэтана до белесой взвеси из прополаскиваемой толстостенной бутыли, в которой лаборанты держали токсичные реактивы. За эти годы содержимое бочки превратилось в сверхсложную гремучую смесь, сплошь состоящую из длинных молекулярных цепочек и бензольных колец.
Ответственный за разбодяжку спирта осетин чистоплотностью и глубокими познаниями в неорганической химии не отличался и потому ничтоже сумняшеся сунул шланг в посудину, даже не заглянув внутрь. В результате оставшиеся на дне бочки два литра раствора благополучно смешались с водой из под крана.
— Пусть лучше Толя расскажет, — простонал Потупчик, — он все знает...
— А ты не можешь? — ворчливо спросил Богданкович.
— Не ет.
— Хогошо. Толя, мы тебя слушаем... — Голубко недовольно покосился на покачивающегося в кресле Потупчика.
— Пить надо меньше. Тоже мне, жертва несвежей водки.
— Попрошу без амикошонства... — еле слышно прошелестел председатель правозащитников.
— К делу, к делу! — Богданкович захлопал в ладоши, со стороны напоминая дурацкую пародию на образ Ленина из фильма «Человек с ружьем».
— Да что докладывать то? — Голубко бросил испепеляющий взгляд на держащегося за голову Потупчика. — Все в норме...
— Конкгетнее...
— Да готово все. Плакаты сделаны, народ заряжен. Статьи с завтрашнего дня будут выходить.
— К какие плакаты? — живо заинтересовался заместитель председателя «Белорусского Народного Фронта» Вячорка, маленький, похожий на дистрофичного гнома человечек.
Во времена СССР сей типчик подвизался на профсоюзной работе и чудом избежал отправки в зону за скотоложество во вверенном ему совхозе. Женщины не мывшегося месяцами подряд Вячорку не любили и постоянно отказывали ему в плотских утехах. Оттого профсоюзный лидер начал хиреть и по ночам повадился заглядывать в сарай к соседу, где тот держал двух козочек.
