остывающее тело, увидеть стоящую на столе отрубленную голову и убедиться, что в двух комнатах, на кухне и в санузле никого нет.
Одного милиционера стошнило.
Старший наряда поднес к губам рацию.
— «Волна», я «ноль восьмой», пришлите дознавателя. Прием.
— «Ноль восьмой», что там у тебя? Прием, — захрипел динамик.
— Расчлененка. Как поняли? Прием.
— Понял тебя, «ноль восьмой». Дополнительные силы нужны? Прием.
Лейтенант бросил взгляд в глубь коридора.
— Обязательно, «волна». Подозреваемого на месте нет. Надо прочесывать район. Прием.
— Ясно, «ноль восьмой». Экипажи сейчас будут. Оставайтесь на месте. Отбой.
Старший повернулся к милиционерам и топтавшимся на площадке перед квартирой жильцам, открыл рот, но ничего сказать не успел.
С улицы раздалась короткая автоматная очередь.
Стальной шарик попал автоматчику точно в ухо.
Старый Лю был бы доволен своим учеником. Милиционер развернулся вокруг своей оси на триста шестьдесят градусов и рухнул на землю. Его руки рефлекторно сжались, и АКСУ выплюнул три пули, ушедшие в стену дома.
Эффективность малогабаритного метательного оружия гораздо выше, чем принято считать. «Сюрикен» (Метательная пластина в нин джицу. Может иметь форму крута, звезды, свастики и т.д.), стальной шарик, простой камень или заточенная особым образом трехгранная игла способны натворить не меньше бед, чем пистолет Макарова. И дальность броска почти не отличается от прицельной дальности стрельбы из короткоствольного оружия. Это в кино герой попадает из пистолета в мишень, находящуюся на расстоянии полусотни метров, в жизни же рабочая дистанция в три четыре раза меньше.
К тому же, чтобы научиться неплохо владеть метательными шариками или «звездочками», нужно потратить практически столько же времени, как на обучение хорошей стрельбе. Естественно, при наличии учителя. Самостоятельно овладеть навыками обращения с традиционным восточноазиатским оружием очень непросто.
Владислав перемахнул через скамейку и помчался прочь от лежащего тела.
Он не стал брать автомат. АКСУ только усугубил бы его положение. Рокотов не собирался вступать в бой с минскими милиционерами. Они ни в чем не были виноваты, честно выполняли свой долг, и стрельба по патрульным означала попытку убийства нормальных людей. Чего биолог никак не мог допустить.
Шарик в ухо — несколько другое дело.
Автоматчика только оглушило. Через пару дней он спокойно выйдет из больницы. Если, конечно, его вообще туда направят. Легкое сотрясение мозга не требует стационара, и больной прекрасно отлежится дома.
Максимум, что грозило милиционеру, так это устный выговор. Оружие на месте, и не его вина, что маньяк убийца оказался лучше подготовлен.
Рокотов преодолел двор до половины, когда сзади раздался топот.
Стрелять на ходу — дело сложное и малоперспективное. Особенно в жилом дворе, где любая шальная пуля может поразить подошедшего к окну человека. Калибр у АКСУ маленький, всего пять целых сорок пять сотых миллиметра, пули легкие, и рикошет неизбежен. Даже ствол кустарника изменяет траекторию полета трех с половиной граммового свинцового конуса со стальным сердечником. Автоматы милиционерам выданы в основном не для применения, а в качестве пугачей. Ибо любой преступник десять раз подумает, прежде чем броситься на скорострельный ствол, и почти со стопроцентной вероятностью предпочтет сдаться.
Влад тем не менее не стал искушать судьбу и продолжил бег зигзагом, внезапно меняя направление движения.
За спиной заорали.
Биолог миновал низкую арку, как заправский легкоатлет, перепрыгнул широкую лужу, с маху перебросил тело через двухметровый кирпичный забор и очутился между двух длинных рядов металлических гаражей.
Преследователи не отставали.
Самое неприятное заключалось в том, что они уже могли открывать огонь без опасений ранить постороннего человека.
Рокотов пробежал метров тридцать и нырнул в узкий боковой проход.
— Стоять! — биолога настигал высоченный прапорщик. Болтающийся у него на плече автомат задевал стволом за задние стены гаражей, отчего в проходе раздавалась металлическая дробь.
Владислав прибавил ходу. Прапорщик засопел и тоже наддал. Проход между гаражами немного сузился и закончился.
Биолог выскочил на открытое пространство, милиционер сделал последний рывок, уже протянул руки, чтобы схватить подозреваемого за плечи, и вдруг резко остановился. В пылу погони он не заметил сужения прохода и на скорости влетел в щель между двух последних гаражей. Голова и одна рука оказались снаружи, а корпус с прижатым к боку автоматом и ноги застряли. Причем намертво.
Рокотов ехидно засмеялся, спокойно подошел к прапорщику, заблокировал его руку и перехватил за горло.
— Вот гадство! — обиженным тоном выдал застрявший страж порядка.
— Ты кто такой? — осведомился Влад.
— Командир взвода Козлов.
— Взвода кого?! — захохотал биолог. Прапорщик зло сверкнул глазами.
— Ты арестован!
— Ага! Разбежался! Чего это вы за мной гонитесь?
— Ты убийца! — завопил Козлов.
— Понятно. Ты не кассир, ты убийца. Знакомая песня. Ошибочка вышла, я по своим делам топаю.
— Следователю расскажешь! — снова завопил прапорщик, стараясь в полутьме рассмотреть лицо подозреваемого.
— Ну ну. Ладно, некогда мне с тобой возиться. Ты уж не обессудь, — Влад нажал две точки на шее милиционера, и тот потерял сознание.
Биолог проверил пульс, убедился, что с прапорщиком все в порядке, и рванул направо.
С противоположной стороны автостоянки уже доносился пронзительный вой сирены и сверкали синие всполохи маячков.
— Надо бы еще к третьему числу что нибудь этакое подготовить, — Глава Администрации белорусского Президента Требухович изобразил пальцами непонятную фигуру. [21]
— Тгетьего не получится. Газгешения не дадут, — картавый Богданкович запихнул в рот очередной кусок чебурека.
Встреча Требуховича и Богданковича была залегендирована необходимостью наладить контакт с оппозицией. Так Глава Администрации и доложил Батьке. Издерганный недавними событиями Президент лишь коротко кивнул. Действуй, мол, худой мир в любом случае лучше доброй ссоры.
Миша Требухович был и оставался подонком.
В школе он подставлял одноклассников, сваливая на них собственные проделки, стучал завучу и классной руководительнице. В армии, чтобы получить лычки ефрейтора, подсунул своим возможным конкурентам в тумбочки по бутылке купленного в соседней деревне самогона и сдал товарищей замполиту. В райкоме комсомола Михаил отвечал за культмассовую работу и добивался отличных показателей лишь с помощью очковтирательства и составления липовых отчетов, где все неудачи списывались на подчиненных ему освобожденных секретарей институтов. За что тех песочили на собраниях, где главным обличителем выступал все тот же Требухович.
И так всю жизнь.
На место Главы Администрации он пробрался аналогичным способом. Лгал, обливал грязью других
