турецки и уставившись в карту.
«Со стороны методика организации данного покушения выглядит глуповато... Трусливый Антончик, разгильдяй Курбалевич, немного обиженная жизнью Маслюкова, какой то инженер электронщик со своей радиостанцией. По большому счету, команда дилетантов. Однако... За фасадом внешнего бардака кто то очень умело дергает за ниточки. И провал двух из трех намеченных операций не остановил подготовку Кролля и компании. Похоже, на ракеты и на стоматолога не особенно рассчитывали. Соответственно, эти два варианта покушения могут оказаться дымовой завесой. Дополнительно отвлекающим фактором служит радиоаппаратура... И что в сухом остатке? Ни один из участников группы даже понятия не имеет, что реально делает Кролль и к чему вся их подготовка приведет... Уф ф! Тяжело... И как же мне в этой ситуации получить достоверную информацию? Единственная зацепка — микроавтобус либо серого, либо грязно белого цвета. Вернее, просто микроавтобус ГАЗ. Ибо перекрасить машину — пара пустяков, день работы... Искать его наугад бессмысленно. Значит, придется отслеживать места появления Луки и смотреть, не проявится ли где нибудь этот автомобильчик... Вот интересно, на фига я во все это влез?..»
Ответа на сей философский вопрос у биолога не нашлось.
Доктор Фишборн продемонстрировал профессору Брукхеймеру таблицу, в которой были указаны характеристики альфа фета протеина, почти год приходившего в институт Ласкера дипломатической почтой из Рима. [24]
— Как вам такой стиль послания, коллега?
— А наш абонент поймет? — недоверчиво осведомился Брукхеймер.
— Должен, — насупился доктор. — Если у него аналогичная распечатка анализа, то не может не понять.
— Как вы намерены это сделать?
— Я скачал картинку на дискету и сегодня же вечером отправлю ее по Интернету с почты в другом районе города.
— Как он узнает, что материал пришел от нас?
— Укажу номер запроса, на который я отвечаю...
— Логично, — кивнул профессор.
— Думаю, быстрой реакции ждать не следует. Нашему контрагенту потребуется время для сравнения, оценки и ответа.
— И что вы ждете от него?
— Пока — проверочного сеанса связи. Дальше — посмотрим, — Фишборн извлек сигару.
— Я в этот уик энд отправляюсь порыбачить на яхте вместе с доктором Сайрусом из института Джона Хопкинса, — сообщил Брукхеймер. — Попробую узнать у него, как продвигаются работы по избирательным вирусам.
— Да, это тоже крайне интересно, — согласился Фишборн.
Редакция «Санкт Петербургского Часа Пик» [25], главным редактором которого трудилась Эмма Чаплина, располагалась в страшно неудобном здании. Без лифта. Да еще и на четвертом этаже.
Так что Евгений Гильбович взмок и проклял все на свете, пока затаскивал свое обрюзгшее жирное тело вверх по крутой и узкой лестнице.
Эмма не стала мариновать Железного Гомосека в предбаннике своего кабинета, как это она любила проделывать с большинством журналистов. Госпожа Чаплина неизменно давала понять посетителям, что у нее, супруги генерал полковника ФСБ и «акулы питерского пера», столько неотложных дел, что она с трудом находит минутку-другую для беседы. Пришедший на прием должен говорить коротко, по существу и не прерывать словоизвержений Эммы, кои она почитала за истину в последней инстанции. Осмелившихся возражать главный редактор всячески гнобила, нередко прибегая к негласной помощи мужа. Виктор Васисуальевич в средствах был неразборчив и злопамятен. Что нашло отражение даже в его внешности. Вытянутое личико генерала словно являло собой материальное воплощение старой русской пословицы — «Бог шельму метит».
Для Гильбовича было сделано исключение.
Женечку пригласили в кабинет сразу, как только секретарша доложила о его прибытии.
Дружить с Железным Гомосеком для Эммы Чаплиной было крайне выгодно. Гильбович частенько выступал со страниц патриотической прессы, умело наряжаясь в одежды славянофила, не брезговал подрабатывать в проамериканских изданиях, регулярно присутствовал на журналистско политологических тусовках и снабжал заинтересованных лиц информацией конфиденциального характера, которую ему удавалась узнавать от знакомых экстремистов и националистов. Так что подразделение «зет» питерского департамента контрразведки и дружественные мадам Чаплиной сотрудники американского консульства почти всегда знали, что за идеи рождаются в патриотической среде. И соответствующим образом могли реагировать на попытки воплощения этих самых идей.
Одним из крупных достижений Гильбовича стало предотвращение стрельбы по американскому культурному центру из двух РПГ 26 «Аглень» [26], которую задумали и почти осуществили четверо национал большевиков из поселка Металлострой. Бросков в окна консульства США банок томатного соуса и пакетов с фекалиями им показалось мало.
Стрелков задержали на подходе к Марсову полю. А Гильбович, помимо благодарности от контрразведчиков, получил премию в размере пятисот долларов из рук начальника службы безопасности мисс Смит Джонс.
— Женечка! — мадам Чаплина расплылась в притворной улыбке.
— Здрасьте, Эмма Иммануиловна, — Железный Гомосек тяжело плюхнулся в продавленное кресло и несвежим клетчатым платком вытер со лба пот.
— Как хорошо, что ты нашел время зайти.
— Вы же сами пригласили, — буркнул Гильбович, у которого на вечер был запланирован поход в гей клуб со своим новым «пассием», которого Женечка подцепил на учредительном собрании очередного псевдодемократического новообразования, гордо именуемого «молодежной партией».
— Да да да, — засуетилась Чаплина. — Мне срочно нужно обсудить с тобой некоторые вопросы...
— Много вопросов?
— Не очень.
— А тема?
— Беларусь.
— Я ей плотно занимался, — весомо заявил журналист, — и могу предложить кое какие наработки...
— Ты знаком с Артуром Выйским?
— Поэт вроде, — небрежно выдал Гильбович. — Пару раз видел...
— Именно поэт, — подтвердила Чаплина.
— И что вы из под него хотите?
— Тематическую подборку о взаимоотношениях деятелей культуры с Лукашенкой.
— Хе, он вам такого наговорит! — хихикнул Железный Гомосек. — Он же в контрах с Лукой, активный член оппозиции. С Худыко под ручку ходит.
— Кто это?
— Ну у, Эмма Иммануиловна! Худыко — это лидер «Народного Фронта».
— Сильная личность?
— Да не особо, — Женечка пожал плечами. — Они там все ни рыба ни мясо. Только орут... Выйский частушки про Лукашенко пишет, на митингах распевает. Он еще, по моему, в дурдоме лечился. То ли вялотекущая шизофрения, то ли добухался с приятелями до белой горячки... Но что то точно было. Ему ж поэтому лицензию на охотничье ружье не выдают. Он раз десять документы в милицию подавал. И все время отказы. Артур кричит, что это козни Луки, мол, хочет его без защиты оставить, но мне шепнули, что весь сыр бор именно из за того прошлого лечения.
— Да а? — разочарованно протянула главный редактор.
Перспективная статья могла обернуться излияниями психа, о чем не преминут упомянуть недруги «Часа Пик». А Чаплиной такая антиреклама была не нужна. Она уже несколько раз конфузилась подобным
