— Ерунда! Я тебя свяжу и тут брошу. Если что, вали все на меня. Забрался, избил, связал, сам все сделал... Отпечатки твоих ладоней с рукоятей сотрем. Дядя Женя, давай, решайся! Не успеем ведь...
Энтузиазм Рокотова передался пожилому строителю. Крановщик уже достаточно пожил на свете и в свои почти шестьдесят лет мог определить, когда человек врет, а когда действительно стоит поверить ему на слово и не задавать лишних вопросов.
— От ведь, бли ин! — работяга встряхнул головой. — Хрен с тобой, сброс так сброс! Только не забудь мне харю начистить как следует, чтоб все натурально было!
— Буду бить аккуратно, но сильно! — голосом Папанова пообещал биолог.
Крановщик подвел груз в точку над крышей микроавтобуса и поднял плиту до самой стрелы. Теперь автомобиль и двенадцатитонный бетонный прямоугольник разделяли почти тридцать метров.
— Не промахнешься? — обеспокоенно спросил Рокотов.
— Не бзди, продуемся! — В тысяча девятьсот пятьдесят восьмом дядя Женя попал на четыре года во флот, где служил мотористом дизельной подлодки. А старые присказки не забываются. — Ну все, с Богом!..
Председатель наблюдательного совета «Белорусской Правозащитной Конвенции» Александр Потупчик вскинул правую руку вверх. Жест сильно смахивал на принятое в Германии 1933 1945 х годов приветствие.
Толпа немного утихла.
— И это еще не все! Власти не прекращают гнусные провокации в наш адрес! Вот у меня документ! — оратор потряс тоненькой пачкой рукописных листков. — Заявление сотрудника милиции, капитана Олега Батурина! Он работал в одном из самых засекреченных отделов Министерства внутренних дел — в вычислительном центре! И он не может молчать! Он написал письмо и передал его нам! Сейчас я коротко изложу его суть. — Потупчик припечатал листки к трибуне: — Недавно капитан присутствовал на страшно секретном совещании коллегии МВД. Там лукашенковские опричники разрабатывали очередные гнусности в наш с вами адрес! Вот, к примеру! Как вы думаете, кто провоцирует драки с ОМОНом? Мирные демонстранты?! Люди, несущие выстраданные сердцем плакаты и лозунги?! Ветераны борьбы за демократию?! Нет, нет и еще раз нет!!! Это все делают сами подручные тирана! Они переодевают офицеров в гражданскую одежду, и те швыряют в ОМОН камни! Вот так! И никак иначе! Им нужен террор! Без террора диктатору не выжить! И Олег Батурин, как один из немногих честных людей в этом гнусном ведомстве, именуемом в насмешку «министерством внутренних дел», не может молчать! Он сказал правду! И теперь его преследуют подручные тирана! Но диктатура не пройдет!
— Са тра пы! Са тра пы!!! — нестройно взревела толпа...
Старший лейтенант милиции, стоявший в оцеплении поблизости от трибуны, удивленно повернулся к колеге из ОМОНа, затянутому в кевларовый комбинезон и опирающемуся на прозрачный щит.
— Что он метет?
— А! — омоновец махнул рукой. — Вечно одно и то же. Теперь вон историю с каким то капитаном придумали. Минут через двадцать разогреются окончательно, и начнется...
— Но это же бред! — старлей пожал плечами. — Кому они верят? Как такая мелкая сошка типа капитана может присутствовать на закрытой коллегии? Туда же не ниже подполковника людей приглашают...
— Ты чо, первый раз здесь на митинге? — хмыкнул омоновец.
— Да, — старшего лейтенанта две недели назад перевели в Минск из Гродно.
— Тады понятно. Я то за два года наслушался... Сегодня еще спокойно. А так иногда они даже не успевают на место сбора попасть. Махаловку раньше времени начинают, на подходе. Ты на их базар внимания не обращай. Если все это слушать, свихнешься. Они Батьку в чем только не обвиняли! Теперь вон это...
Старлей вытащил сигареты и угостил коллегу...
— ...Олег Батурин избрал трудную, но честную дорогу! — продолжал разоряться Потупчик. — Он отринул преклонение перед тираном и встал в наши ряды! И мы не дадим с ним расправиться! Уже сейчас он подвергается сильнейшему давлению со стороны своего начальства и КГБ! Этого честнейшего человека выгнали с работы, потребовали освободить жилплощадь, лишили всех льгот и зарплаты! А за что?! За то, что он нашел в себе мужество сказать правду! Толстожопые генералы боятся! Да, боятся! Они дрожат от страха перед народом, перед лучшей его частью! Перед нами!!! — принятый за десять минут до выступления стакан портвейна наконец ударил оратору в голову. — Демократическая оппозиция вобрала в себя все лучшее, что есть в Беларуси! В наших рядах только самые честные! И мне стыдно и горько смотреть, как мой народ задыхается и гибнет под пятой тирана! Диктатуре — смерть!
— Смерть!!! — поддержала толпа.
— Тирана — на виселицу! — истерично взвизгнула толстуха из общества «Солдатские матери».
— Вот слова демократов России! — провозгласил Потупчик и картинно вскинул голову. — И зря Лукашенко думает, что ему все сойдет с рук! Ошибается, хоккеист хренов! Это ему не в теннис с Борисом играть! — полупьяному председателю наблюдательного совета «БПК» неожиданно пришла в голову интересная мысль, и он поспешил ее озвучить. — А вы знаете, как решили подписывать договор о союзе?! Нас проиграли в теннис! Представляете?! Наш плешивый урод поставил на кон судьбу республики! Ну мы то знаем, как он играет! Да его всухую любой перворазрядник сделает! Да что перворазрядник! Его кто угодно обыграет! Даже человек, никогда не державший в руках ракетку! А знаете почему?! Сейчас скажу! Я медкарту его видел! Да, видел!!! — с аффектацией завопил Потупчик. — Так там черным по белому написано, что у диктатора целый букет болячек! Включая и психиатрические! И самые страшные из них... — оратор напрягся, вспоминая медицинские термины, — шизофрения и вульвит!!! [65]
Толпа в восторге притихла...
— Он что, сумасшедший? — спросил старлей.
— Не, — зевнул омоновец, — просто дурак. И алкаш. Он, почитай, почти каждую неделю в вытрезвителях ночует. И сегодня, если попадется, опять на экспертизу поедет... Потупчик это. Может, слышал?
— Ага. Только я его не так себе представлял...
— Ну вот вживую увидел, — улыбнулся омоновец. — Мои ребята этого пидора уже раз десять вязали. И каждый раз от него разит, как из бочки...
— ...Нами управляет ненормальный! Как вы этого не видите! Он играет в теннис на судьбу республики! Да за такое четвертовать мало! И он еще осмеливается называться президентом!
Сзади к трибуне протиснулся Богданкович и дернул Потупчика за рукав.
— Саня! — прошипел лидер «Хартии 98». — Ты что делаешь? У нас же все согласовано! Уйди с тгибуны!
— Почему это? — громко спросил оратор.
— Потому! — Богданкович был красен, как рак. — Ты все Вячогке испогтишь! Пегедавай слово Тане и уходи!
— А а! — Потупчик хлопнул себя ладонью по лбу. — Черт, забыл! Все, ухожу... Друзья! — оппозиционер повернулся к толпе. — Сейчас перед вами выступит известнейшая во всем мире правозащитница Татьяна Прутько!
— А про вульвит можно поподробнее?! — крикнул молодой парень из первых рядов, вызвав взрыв хохота у небольшой стайки студентов медиков, от нечего делать зашедших на митинг.
— Потом! — отмахнулся Потупчик, испытавший потребность отлучиться в туалет. — Итак, Татьяна Прутько! Встречайте! — хрипло, как простуженный конферансье, возопил уходящий с трибуны оратор...
Омоновец вытащил из нагрудного кармана горсть леденцов.
— Будешь?
— Спасибо, — старлей взял черносмородиновую конфетку. — А это кто?
— Прутько. Типа правозащитница... Дура дурой. Такие ляпы во время судебных заседаний выдает — закачаешься!
— Она еще и на суды ходит?
— А ты как думал! Чуть что с каким нибудь оппозиционером произойдет, эта дамочка тут как тут.
