напряжена. Прислушиваясь к разговору, Марков дважды перехватил взгляд американца. Оценивающий и изучающий. Предстоял серьезный, тяжелый поединок с опытным врагом, искушенным в таких встречах, способным на любую провокацию. Любезный, панибратски простой и предупредительный, он в любую минуту мог показать зубы. Пока около них крутился официант, никто не начинал разговора о том, что привело их сюда.
– А коньяк? – по-хозяйски осмотрев стол, спросил Кемминг. – Забыл? – Но как только официант ушел, метнул взгляд на Сергея и вполголоса поинтересовался у Ирины: – Вы обо всем переговорили? – Женщина кивнула.
И в эту минуту, ломая принятый план, Сергей в упор посмотрел на американца:
– Если пришел, значит обо всем. Давайте говорить! – И в это же мгновение почувствовал, как предостерегающе к его ноге прижалась нога Ирины.
С лица американца как смахнуло вежливую улыбку.
– При ней? – он взглянул на женщину.
Марков пожал плечами:
– Вы так хотели сами.
– Разговор связан с ней, как я догадываюсь, ради нее. Не так ли? – уточнил Кемминг.
– Верно! – согласился Марков. – Перейдем к делу. Что нужно? Что я должен сделать?
– О, не сразу, хотя такая постановка мне нравится. По-деловому! Вы работаете в НИИ-16?
– Да! – сухо ответил Марков.
– В качестве кого?
– Инженера.
Кемминг откинулся от стола, засмеялся:
– Это серьезно?
– Почти! – в тон ему улыбнулся Марков.
Американец согнал с лица улыбку, перегнулся через стол, похлопал Маркова по рукаву:
– Мы знаем, кто вы.
– Так же, как и я, – спокойно отпарировал Сергей.
– Ого! Что ж, если так, легче будет говорить.
– Все зависит от моих возможностей… и условий…
– Пусть вас это не беспокоит! – заверил Кемминг. – Вы имеете дело с солидной фирмой.
– Фирмой? – удивился Марков. – Вы представитель фирмы?
– Так же, как вы представитель этого НИИ, – усмехнулся американец.
Марков наклонился над столом. Машинально это движение повторил его собеседник.
– Я знаю, кто вы, вы знаете, кто я. Если разговор серьезный – говорите! Но прямо. Что вам нужно?
– Вы слишком форсируете события, – насторожился Кемминг.
– Может быть, все же выпьем? – вмешалась Ирина и, не ожидая ответа, наполнила рюмки. Поведение Маркова пугало, разговор становился слишко резким. Еще вчера они договорились о другом – пусть говорит канадец, задает вопросы, пусть «прощупывает». Недомолвкой, коротким ответом можно «вытянуть» его на разговор… Да и вопросами он выдаст себя.
Сергей поддержал предложение, поднял рюмку, примирительно сказал:
– Верно, выпьем!
Выпили, повторили, выпили еще и снова повторили. Женщина не отставала. Ей стало страшно. Встречаясь с Бреккером раньше, она ни о чем не думала – знала, что каждый раз он даст деньги или принесет с собой сверток с какой-нибудь безделушкой: туфли, чулки, перлоновую кофточку, флакон «Герлена» или «Шанеля», ночную рубашку, мало ли в мире пустяков, делающих женщину счастливой. Ирина, смеясь и болтая, в глубине души побаивалась этого несдержанного, часто подвыпившего человека, выполняла, как ей казалось, несложные, но неприятные поручения. И даже, когда он бывал груб, терпела, чтобы не потерять права на деньги и подарки. В какую-то минуту, в самом начале их знакомства, ей показалось, что она ему нравится, но, когда он накричал, грубо упрекнул, что ей не удалось выполнить какое-то поручение, успокоилась.
Сейчас, глядя на Бреккера, она вспоминала все это, и ей хотелось уйти; чтобы никогда больше не видеть этого человека. Но уходить было нельзя. Если бы ей приказали оставить их – она не подчинилась бы.
Она смотрела на Маркова, переводила взгляд на американца, нет, нет, не сравнивала. Одного она ненавидела, другого… Другого такого не было и не могло быть. Рядом с ним хотелось быть чище самой. Единственный, первый, кому после всех разочарований она верила по-настоящему… Это было и радостно, и одновременно горько, потому что потерять его, разочароваться в нем она не могла… В этой схватке за столом, уставленном вкусной едой и вином, под приглушенные звуки музыки, Марков не имел права на ошибку, и ей казалось, что своим присутствием она помогает ему. Победа Маркова была ее победой. Поражение – крушением всех надежд, ее концом.
Ей хотелось забыть прошлое. Ненависть к Бреккеру была огромной, всеобъемлющей, но в то же время, где-то очень далеко, внутри, в ней таился страх.
Она знала его разным – любезным и пренебрежительным, ласковым и грубым, но всегда развязным и требовательным, диктующим свои желания. Сейчас она впервые видела его другим – равным. Ей показалось, что насторожен не Марков, а именно он, Бреккер, и это радовало, но в то же время и тревожило. Радовало, потому что было расплатой за прежнее. Пугало своей новизной.
– Работа удовлетворяет вас? – обратясь к Маркову, поинтересовался Кемминг.
– Вполне, – кладя на тарелку ломтик телятины, ответил Марков.
Оказывается, Ирина и не знала, какой он лакомка. Первый раз видела, с каким аппетитом он ел, не забывая ни одной из стоявших на столе закусок.
– Интересная? – не отставал американец.
– Очень! – Марков вилкой подцепил ярко-красный помидор.
– Не понимаю вас, русских, с вечным вашим засекречиванием всего, что только можно.
– Ну уж и всего! – улыбнулся Марков. – Только того, что нужно. У вас ведь тоже открыты не все двери.
Кемминг не ответил и продолжал:
– Не слишком оперативна и ваша пресса. То, что пишут в газетах, не представляет интереса.
– Смотря для кого. Мы, например, довольны.
– Я говорю о мировой общественности.
– Вы полномочны представлять ее здесь? – спросил Марков.
Но, не обратив внимания на иронию, Кемминг продолжал:
– Уж очень различны наши представления о демократии…
– Несомненно! Кстати, Эйзенхауэр – демократ, – стараясь не улыбаться, перебил Марков.
– О, вы кусаетесь! – недовольно ответил американец и с плохо скрытой издевкой окончил: – И несмотря на различие взглядов, мы все же нашли возможность встретится.
– Это не имеет связи. Мои взгляды не должны интересовать ни вас, ни вашу фирму. Я могу быть вам полезным. Что ж, надеюсь, это взаимовыгодно. Но я рискую и хочу иметь гарантии.
– Слово джентельмена…
– Моральные обстоятельства ничего не стоят, – сухо оборвал Марков.
– Риск взаимен…
– Конечно, – перебил Марков, – с небольшой разницей. В случае провала – вас вышлют, меня – расстреляют.
– Не будем ссориться, – примирительно сказал Кемминг, – риск исключен. Важно одно – желание быть полезным друг другу. – И, глядя в упор на собеседника, поинтересовался, – верно?
Марков кивнул.
– Мне все же непонятно, почему вы выбрали это место, – выдержав взгляд, спросил он. – Сознайтесь, оно неудачно! И вряд ли подходит для серьезного разговора.
– Черт возьми! – повеселев, воскликнул американец. – Конечно, вы правы!
– Раз так – давайте расходиться. Мы уйдем сейчас, вы немного позже, – доставая блокнот, продолжал
