Васе удалось с грехом пополам доползти до заветной емкости и, стуча зубами об ее край, глотнуть сладковатой, крепкой самогонки, которая приятно согрела воспаленное горло и пустой желудок. Понемногу к нему начали возвращаться силы. Оперативник поудобнее сел на землю, допил остатки жидкости из кружки, потом, разыскав в кармане сигарету, закурил.
Умирать уже не хотелось.
«А жизнь… Жизнь-то определенно налаживается», — констатировал он, заметив, что на могилке лежит чистая тряпочка, на которой разложено аккуратно нарезанное сало, несколько кусков хлеба и даже перышки зеленого лука.
Еще через непродолжительное время Рогову удалось распутать веревки, стягивавшие руки девушки, и накрепко скрутить лежащего без чувств Косого…
Дукалис прочитал заявление Трубецкого, посвященное исчезновению автора бестселлеров о «Народном Целителе», ничего не понял и перечитал еще раз.
В конце заявления был указан номер пейджера, по которому можно было связаться с пропавшим писателем.
Оперативник поднял телефонную трубку и набрал семь цифр.
— Компания «Бим-Бомттелеком», — откликнулся приятный женский голос. — Здравствуйте.
— Алло, это пейджер? — спросил Дукалис.
— Нет, это оператор…
— Извините. — Оперативник разочарованно вздохнул, повесил трубку и задумался.
Ниточка прямой связи с исчезнувшим мастером художественного слова была грубо оборвана, так что действовать следовало по-другому.
В кабинет заглянул осведомитель Ларина, местный гармонист и алкоголик Гена, прозванный за свою внешность Крокодилом, грустно посмотрел на раскинувшегося возле стены и храпящего куратора и, ни слова не говоря, убыл.
С первого этажа донеслись взвизги Безродного, оправдывавшегося перед Соловцом за свое суточное отсутствие. Дознаватель во всем винил «сатрапов» из УФСБ, задержавших его просто так, когда совершенно трезвый Безродный прогуливался по набережной, и выбивавших из него компромат на подполковника Петренко.
Дукалис зажал уши ладонями, чтобы не отвлекаться, и в третий раз стал перечитывать опус Мартышкина-Трубецкого.
Поэтому он не услышал, как вышедший из ступора Твердолобов приглашал коллег выпить водочки в кабинете дознавателей.
А Казанцев услышал.
Он на цыпочках вышел в коридор, оставив Анатолия в компании спящего Ларина и плотно притворив за собой дверь. Спустя два часа за такое гнусное поведение по отношению к товарищам Казанова был жестоко избит возмущенным Дукалисом.
В то время как Вася Рогов еще несчастно умирал под кладбищенскими кустами, его коллега Игорь Плахов попал в не менее неприятную ситуацию.
Нет, начиналось все вроде бы хорошо: дождавшись, пока парнишка-чистильщик, закончив работу под носом контрразведки, свернет нехитрый инвентарь и направится прочь, оперативник двинулся следом.
Парнишка шел, явно не опасаясь наружного наблюдения, так что следить за ним было сплошным удовольствием. К удивлению Плахова, чистильщик направился не к какому-нибудь дому, а в сторону городского парка. Там, у закрытых на ночь аттракционов, «объект» осторожно постучал в дверь будки карусельщика и вошел внутрь. Оперативник, расслабившись, выбрал скамеечку поудобнее, сел и блаженно вытянул ноги, ожидая появления своего подопечного.
Он предвкушал, как «расколет» этого тинейджера, выяснит, где может находиться заветный шкаф-купе, и, забрав Рогова с Мухомором, поскорее вернется в родимое РУВД.
Размечтавшись, оперативник напрочь забыл об элементарных правилах наружного наблюдения. Он легкомысленно закурил, выдав себя в сгустившихся сумерках яркой вспышкой зажигалки. На какое-то время Игорь даже прикрыл уставшие глаза, понадеявшись на слух. Сладкая южная ночь убаюкивала, донося ароматы парка и моря, негромко нашептывала колыбельную листва каштанов, ласково гладил по щекам легкий ветерок…
Некоторое время все было спокойно.
Потом Плахов услышал, как кто-то, пыхтя, семенит по дорожке в сторону будки. Оперативник на всякий случай спрятался за ближайшим деревом, и вовремя: мимо него, словно колобок, у которого отросли тонкие ножки, прокатился господин в клетчатом пиджаке и канотье. Он отчаянно спешил и задыхался от явно непривычной пробежки, да еще прижимал к сердцу маленькую собачонку, как-то странно успокаивая ее:
— Не волнуйся, мое сокровище!.. Уф-ф!.. Не родился еще тот фраер… Уф-ф!.. который бы Касторского хотел иметь… Уф-ф!.. когда у Бубы, можно сказать, антракт… Уф-ф!.. И полный аншлаг…
Плахов чуть было не рассмеялся, глядя на потешного бегуна, но тот, не снижая темпа, резво заскочил в будку карусельщика.
Игорю ничего не оставалось делать, как ждать.
Вскоре его терпение было вознаграждено. Из будки вышли чистильщик обуви и невесть откуда взявшийся цыганенок, которого оперативник уже видел на площади у контрразведки. Оставив артиста приходить в чувство после кросса, пареньки бодро зашагали в сторону города, не заметив, что за ними ведется слежка.
Позднее оперативник наблюдал, как славная парочка заходила в какой-то дом, но вскоре выскочила оттуда и чуть ли не бегом бросилась назад, в сторону парка, срывая на ходу с лиц темные маски. Плахов решил, что ошибся, приняв пареньков за борцов с контрразведкой.
«Братва какая-то местная, — с неприязнью подумал он, — шастают ночью по чужим квартирам, разбойничают помаленьку».
Но, решив, что любое дело следует довести до конца, Игорь тоже вернулся к карусели и снова уселся на лавочку, ожидая, когда странные посетители аттракционов начнут расходиться.
Неожиданно в затылок оперативнику ткнулся обжигающе холодный ствол револьвера:
— Ку-ку! — Потом кто-то яростно осведомился над ухом: — Что, контра, вынюхиваем? Славянским шкафом интересуемся?
— Я не контра… Каким еще шкафом? — пролепетал Плахов.
— С тумбочкой, — тихо хохотнул тот же голос и тоном, не терпящим возражений, приказал: — А ну-ка, поднимайся. Только тихо, а то враз башку отстрелю. Вместе с ухами…
— Неправильно набран номер, — бубнил механический голос в телефонной трубке. — Неправильно набран…
Соловец, сверяясь с лежащей перед ним бумажкой, еще раз нажал на кнопочки.
— Неправильно набран номер, — после гудка провякал голос.
— Черт! — Майор вот уже полчаса не мог дозвониться к себе домой. — Как это неправильно?
Робот отреагировал своей коронной фразой и отключился.
В коридоре что-то загрохотало, в стену гулко ударили, и раздался возглас «Поберегись!».
Раздраженный Соловец встал из-за стола и высунул голову в дверь. Мимо проследовали трое сантехников в замасленных телогрейках, тянущие за собой некий агрегат на ржавых железных салазках. Полозья оставляли на линолеуме вдавленные и кое-где рваные следы. Сантехников конвоировал Котлеткин с автоматом без магазина.
Начальник «убойного» отдела проводил процессию тоскливым взглядом и вернулся к телефону.
— Неправильно набран номер, — снова заявил голос.
Майор собрал волю в кулак и перенабрал.
— Неправильно…
— Сволочи!!! — Соловец широко размахнулся и метнул телефон в стену.
Розовое изделие китайского ширпотреба выдержало удар и упало на пол.
— Ты что, Георгич? — В дверном проеме появился Безродный.
