– Не партии большевиков, а пролетариата, – напружинясь ответил Тимофей.
– Оставьте, господин Боровиков! Моя сестра назначена работать в УЧК. Что же, вы ее тоже причисляете к так называемому пролетариату? И комиссаром в полку она была по назначению такого же пролетария – господина Дзержинского, – язвил Арзур Палло, раскуривая папиросу. – Впрочем, мне все ясно: Россия скатилась к разрухе, какой не переживала даже Мексика за долгие годы гражданской войны. Там у нас, к счастью, не было ни ВЧК, ни партии большевиков.
– И потому революцию в Мексике раздавила буржуазия, – отпарировал Тимофей Прокопьевич.
– Уж лучше пусть будет буржуазное правительство и относительная свобода, господин Боровиков, чем единовластие и диктатура большевиков с ВЧК! Впрочем, мне теперь все равно… – Бросив недокуренную папиросу и не попрощавшись, Арзур Палло направился к кошеве, на пялах которой были уложены вместительные корзины и тюки.
Ненависть захлестнула горло Тимофею. Разрядить бы маузер в этих сволочей, которым там и родина, где хорошо.
– Пусть катятся колбаской, господа образованные! – поддакнула Дуня. – Подумаешь! Монтевидео!
На подъезде к городу Тимофей спросил Дуню: куда она думает устроиться на работу? Но Дуня уже успела забыть про работу: при ней же баульчик с золотом покойной Дарьюшки! И слитки, слитки!
– Мне бы сперва в гостиницу устроиться, Тимофей Прокопьевич, – уклончиво ответила она.
Тимофей помог ей занять отдельный номер в гостинице «Метрополь».
В реестре Красноярского Государственного банка появилась запись:
«Принято от гражданки Евдокии Елизаровны Юсковой, дочери Е. Е. Юскова, золотопромышленника и сопайщика акционерного общества пароходства и торговли, сопайщика приисков и рудников Ухоздвигов и К°, на текущий счет компании два нестандартных слитка золота с печаткою «ЕЕЮ». В одном вес 39 фун. 5 золотников и 2 доли, в другом – 40 фун. 3 зол. и 7 долей. Общий вес 79 фунтов 8 золотников и 9 долей. Казначей Румянцев».
Папашино золото Евдокия Елизаровна сдала в присутствии чрезвычайного комиссара Боровикова, но записано-то было на счет компании! А разве она не наследница Е. Е. Юскова?..
У Дуни за плечами будто золотые крылья выросли – она же миллионщица!..
XII
После сдачи золота Дуня распрощалась с Тимофеем.
Разошлись, как будто и не ехали вместе – случайные попутчики…
Дуня шла деревянным тротуаром по Большой улице, разглядывая знакомый до мельчайших подробностей Красноярск, как вдруг остановил ее человек в поношенном пальто, узколицый, ничем не примечательный.
Приподняв шапку над головой, незнакомец учтиво сказал:
– Прошу прощения, мадемуазель. Не сочтите за дерзость…
У Дуни хищно сузились ноздри – кто-то из ее бывших клиентов! Еще чего не хватало в такой день, когда за ее плечами только что начали отрастать золотые крылышки.
– Вы меня не узнаете?
Дуня зло фыркнула:
– Представьте, мил-сдарь, не узнаю. И не имела чести знать!
Незнакомец посутулился, но робко дополнил:
– А я вас готовил, простите, в подготовительный класс гимназии. Поручик Гавриил Иннокентьевич Ухоздвигов, сын покойного Иннокентия Евменыча, сокомпанейца вашего папаши. Горный инженер и, к великому сожалению, никому теперь не нужный, – представился Ухоздвигов.
Дуня моментально сообразила: этот человек – горный инженер. Значит, он нужен ей, как хлеб насущный!
– Простите, пожалуйста, Гавриил Иннокентьевич, – извинилась. – Я очень рада встрече!
– Неужели?
– Конечно рада! Хочу спросить: прииски и рудники не национализированы?
– Ни в коем случае! – взбодрился горный инженер. – Местные власти учинили некоторый произвол, и добыча золота скатилась к нулю. Но получен строжайший нагоняй Совнаркома. Советам нужно золото, золото! А его можно взять при действующих приисках и рудниках. А действовать они могут только при умелом руководстве! Иначе золото останется в недрах. Драги бездействуют, гидравлика парализована. Рудничные комитеты разогнали мастеров и техников, бойкотируя бывших владельцев, и полностью парализовали добычу золота. Вернее, приток золота в Государственный банк! Я именно этим вопросом занимаюсь при специальной комиссии губернского Совета у товарища Дубровинского. Ну, а поскольку я в некотором роде наследник погибшего папаши, меня назначили главным администратором компании. Послан от губернского Совета вызов вашему отцу – без него нельзя начать работы. Он же сокомпанеец. Главный!
У Дуни сердце екнуло от такой новости. Надо же! А в глазах – бесики, бесики. Выпалила, как из ружья:
– Нету главного, в могиле черти жрут! И третьего сокомпанейца Кондратия Урвана уже, наверно, доедают.
– Н-не п-понимаю, – запнулся ошарашенный Ухоздвигов.
– Чего тут не понять? Папашу шлепнули, как бандита, а того Урвана… еще двумя пулями прошили, как
