Восемь утра. К скромному «Як-40» нижегородской авиакомпании подъезжает «Мерседес» с номером AAA. Из «Мерседеса» выходит Кириенко. В самолете его уже ждет заместитель по силовому блоку Валентин Степанков (бывший, если помните, генпрокурор), охрана и несколько мелких чиновников из аппарата. Самолет отличается от обычного только тем, что для полпреда и его зама оборудован специальный столик с креслами друг против друга. Да еще надписи «Не курить» почему-то продублированы на арабском.
Дверь к пилотам зеркальная, полпред в ней отражается. Вот он работает над бумагами, вот он отказывается от завтрака, вот ему приносят кофе и вазу с фруктами. А вот Степанков общается с кем-то по мобильному во время посадки, и стюардесса его не ругает.
Киров встретил нас в 9.30 большой обнаженной женщиной, выложенной мозаикой на фасаде аэропорта «Победилово». Под ней полпреду салютует вся озябшая вятская элита. Сойдя с трапа, гость делает приветственное заявление: «Здесь, на Вятской земле, нет ни нефти, ни газа, зато велик человеческий потенциал. — Сергей Владиленович подумал и поправился: — Вятская земля людьми богата!» «Да, — подхватил губернатор Сергеенков, — мы у вас самые северные и должны быть на особом счету».
Кириенко прилетел сюда не просто полпредом, а полпредом-благодетелем. Накануне он дал людям тепло. Еще несколько дней назад замерзал весь город, а губернатор с мэром, которые давно грызут друг друга по любому поводу, вместо того чтобы решать проблему, стали публично выяснять, кто из них виноват. И тут вмешался Кириенко, собрал заинтересованные стороны, устроил мозговую атаку, и выход был найден: «Реструктурировать долг энергетикам под гарантии Сбербанка».
Здесь, в аэропорту, губернатор Владимир Нилович Сергеенков заключил полпреда в свои цепкие объятия и не выпускал все двое суток. На фоне высокого гостя он сделал очередной выпад против мэра. Мэр стоял в сторонке и еле сдерживал эмоции.
— Вы почему мое место заняли? Я начальник Налоговой инспекции. — Эти страшные слова я услышал, дожидаясь в губернаторском зале заседаний пункта первого сегодняшней программы. Пункт назывался: «Встреча с руководителями федеральных ведомств, областной и городской администрации».
В своих речах губернатор Сергеенков всегда следует одному и тому же интонационному рисунку. Начинает он скромно и неуверенно, потом голос его крепчает, но когда остается каких-нибудь полтона до «Ура!» или «Долой!», Владимир Нилович берет себя в руки, опускается с небес на землю, начинает вальяжно шутить, потом смолкает.
Скромно и неуверенно губернатор начал говорить о том, что в России наконец-то начался процесс собирания территорий. Крепчающим голосом — про «народ-государственник» и «губернатора-народника», которые и вместе, и по отдельности не подведут. Почти «Долой!» прозвучало опять-таки в адрес мэра, а шутка досталась невинной барышне из зала: «Вот тут одна барышня из журналистского корпуса улыбается. Да, барышня, будем бороться за единую Россию, будем! На земле есть только две точки на букву «К», лидирующие по темпам прироста, — это Китай и Киров. К нам даже ревизоры не любят ездить. Говорят: «У вас не воруют».
О каком приросте в городе Кирове говорил Сергеенков, никто так и не понял. Вечером журналисты из пула Кириенко долго обсуждали этот вопрос в гостиничном ресторане и все-таки вынуждены были признать: «Губернатор сморозил глупость».
Кириенко говорил много, время от времени поглядывая на бумажку. На ней были записаны тезисы. Судя по выступлению, примерно следующие: 1. Институт полпредства — это машина для инвентаризации страны. 2. Назначаемых губернаторов не будет категорически. 3. В Мордовию невозможно привезти водку со стороны: такого быть не должно. 4. Налоговые нормы нужно» сделать одинаковыми для всех регионов, будь то Вятка или Татарстан. 5. Надо вернуться к политике кадрового резерва. Когда мне на согласование присылают одну кандидатуру — это не кадровая политика. 6. Прошу вас внимательнее относиться ко всем родственникам погибших в Чечне.
И напоследок опять о том, что вятская земля людьми богата.
Под этим лозунгом вообще прошел весь визит полпреда в Киров. Он повторял его на каждом перекрестке. Это, конечно, от большой любви к людям, но еще от того, что Кировской области особо хвастаться нечем. По уровню жизни этот регион занимает одиннадцатое место в округе, средний доход населения — 1100 рублей. Это если на цифрах, а живьем все это Кириенко увидел по дороге в село с жутким названием Марадыково.
В этот день Кириенко решил пожертвовать обедом. И правильно сделал, потому что после еды ездить по кировским дорогам — это все равно что засунуть себе в желудок блендер и нажать на «пуск». Ехали мы в разных транспортных средствах, но осмелюсь предположить, что все 70 километров полпред либо общался с соседями по «Газели», либо смотрел в окно. Поскольку работать с бумагами на кировских дорогах нет никакой возможности. А раз так, то видел он то же самое, что и я.
Деревни за окном имели названия-фамилии: Сергеевы, Орловы, Соколовы. Когда-то здесь селились выходцы из Новгородского княжества и архангельских земель — люди настолько лихие, что их и местные финно-угорские племена боялись, и бывшие одноплеменники из русских земель за своих не считали.
Теперь от Сергеевых и Орловых остались лишь беззубые старики и покосившиеся избы. Молодые — только гибэдэдэшники, которые всю дорогу отдавали полпреду честь, и чем дальше, тем больше их посты были похожи на собачьи будки.
А Марадыково — это склад химоружия. Полдня своего времени полпред решил потратить на него по весомой причине: на Приволжский округ приходится две трети всех российских запасов химоружия, и два крупных склада находятся именно в Кировской области. В 1997 году Россия подписала Международную конвенцию о запрещении химического оружия, и до 2009 года здесь должен быть уничтожен весь боезапас. Но уничтожить химоружие — это не пистон из кармана выкинуть. Вот уже несколько лет вокруг Марадыкова идет борьба. Военные предлагают строить здесь завод по утилизации, но против экологи и общественность. И есть отчего: метод мониторинга окружающей среды не разработан, не решен вопрос с отселением людей из опасной зоны. А кроме того, химоружие — это такая дрянь, что при уничтожении 7 тысяч тонн получается 29 тысяч тонн отходов, которые нужно либо захоронить здесь, а общественность очень против, либо увезти в какой-нибудь другой регион, но там скорее всего будет своя общественность. Между тем еще несколько лет. и весь марадыковский груз придется уничтожать в аварийном режиме — это природе будет уже совсем неприятно. Одна из причин проволочек в том, что Москва, Киров и прочие заинтересованные стороны просто не знали, как им скоординировать свои усилия. Но вот теперь приехал Кириенко, и усилия будут скоординированы.
Но на военной базе нас с Сергеем Владиленовичем разлучили. Ему можно было узнавать военные тайны, а мне — нет. Мне можно было смотреть только на солдатский храм Ильи Пророка, на урны, сделанные из снарядов, и на плакат «Реформа — это неуклонное повышение роли воинских уставов». Дойдя до казармы, я все же изумился по-настоящему, потому что казарма была без преувеличения класса «люкс». Новая мебель из натурального дерева, телевизоры с пультами, микроволновые печи, капремонт. Сначала я подумал, что это к приезду полпреда, но оказалось — хуже. Все эти удовольствия от щедрот федеральной программы «Уничтожение химического оружия Российской Федерации»: в этом году ее бюджет 500 миллионов рублей, в следующем — 3 миллиарда. То есть к самой программе никаких претензий — она неукоснительно выполняется. Непонятно только, почему так хорошо финансируется армия, которая уничтожает свое оружие, и так плохо — которая поддерживает его в боеготовности. А вот еще, кстати, и гостиница справа по ходу нашей делегации. «Здесь живут члены международных инспекций, которые проверяют, как боезапас уничтожается», — с плохо имитируемой гордостью сказал мне один из командиров части.
Сергей Владиленович на секретных объектах очень задержался. Чтобы не было скучно, я посмотрел документальный фильм о жизни воинской части. Вот солдаты в противогазах истребляют аварийный запас зарина. А вот уничтожаются пороховые заряды. Делается это так — один человек разрезает заряд резаком, а другой высыпает порох в ящик. Наполненный ящик относят на специальную площадку и высыпают на землю. Каждая новая кучка — на одинаковом расстоянии от предыдущей, между ними — пороховая дорожка. А потом за несколько секунд огонь все слизывает. Взрыва нет, но столб дыма поднимается высоко.
