побагровеет от крови, которая еще пока течет в жилах товарищей.
Шли спокойно, держась за руки.
Комиссар Павлов запел во весь голос:
'Мы жертвою пали в борьбе роковой…'
Все моряки, шедшие на смерть, подхватили песню прощания. Она звучала недолго. Затрещали пулеметы…
На другой день расстреляли коммунистов с «Автроила».
Все эти жертвы, так же как и переломанная судьба Павлинова, остались на совести начморси Раскольникова и Предреввоенсовета Троцкого, пославших эсминцы в рисковую авантюру без должного охранения.
22 декабря 1940 года под звуки траурного салюта кораблей Краснознаменного Балтфлота кумачовые гробы с прахом спартаковцев были доставлены на военном корабле в Таллинн. Траурная процессия под протяжные гудки фабрик и паровозов, сирены судов проследовала на Военное кладбище…
СУДЬБА КОРАБЛЯ. В Красном флоте имя вождя римских рабов Спартака носило десять кораблей и судов. Эскадренный миноносец, которым командовал лейтенант Павлинов, менял свое название пять раз. Заложен и спущен он был как 'Капитан 1 ранга Миклухо-Маклай'. В июне 1915 года его перекрестили в 'Капитан Кингсберген'. За несколько дней до своего рокового похода он стал 'Спартаком'. Эстонцы переименовали его в ' Вамбола'. Летом 19-го года на корабле была предпринята неудачная попытка поднять красный флаг и уйти в Кронштадт.
В составе эстонского флота 'Вамбола' принимал участие в Гражданской войне 1920 года. А в 1933 году правительство Эстонии продало его перуанскому флоту, где бывший 'каперанг' был произведен в 'адмиралы': эсминец, построенный в Петрограде, назвали 'Альмиранте Виллар'. Он нес бремя воинской службы на Тихом океане до 1955 года.
Вечером заглянул ко мне Снежков и вернул книгу об орденах.
- Задание выполнено, гражданин начальник, - дурашливо отрапортовал он. Кривым карандашным крестиком был отмечен персидский орден 'Льва и Солнца'…
Итак, в одном воровском кармане сошлись орден тестя Булгакова и знак командира 'Миклухо-Маклая' ('Спартака'), как сошлись имена римского вождя, немецкого педагога, русского этнографа, перуанского адмирала, офицера Российского императорского флота и родовитого дипломата в крайних точках некой замысловатой гексаграммы. Было над чем поломать голову…
Глава пятая
ЧЕРЕП ТАМЕРЛАНА, ИЛИ 'ПОДСАДНЫЕ УТКИ' В ФИНСКОМ ЗАЛИВЕ
Москва. Зима 1991 года
Звоню Семену Михайловичу Павликову. Может, старому капитану полегчало и с ним удастся нормально поговорить? В трубке голос деревенской родственницы, о которой говорила медсестра.
- Семена Михалыча? А его нету. В больнице он. На Потешной… На месяц взяли… Пускают, пускают… Я ему передачу кажну неделю ношу.
Старинная психиатрическая больница на Потешной улице (названной в честь Потешного полка юного Петра, игравшего здесь, в Заяузье, в военные игры) стоит неподалеку от моего дома, и, выкроив время, я отправился к ее желтым корпусам на берегу Яузы.
Пакет с яблоками у меня приняли, а за ворота не пустили:
- Пускаем только близких родственников… И то с разрешения лечащего врача.
С большим трудом добываю телефон лечащего врача - Мирона Ароновича, созваниваюсь, объясняюсь, получаю пропуск в его кабинет. Тучный брюнет с глазами усталого гипнотизера молча слушал историю моего поиска, поглядывая на меня, должно быть, так же, как на своих пациентов, подбирая формулировки диагноза. Во всяком случае, я видел в его глазах лишь интерес профессионала, привычно сортирующего людей на цикло или шизотимиков - кого там еще? От этой мысли сделалось неуютно и тревожно. А вот нажмет сейчас кнопку, вызовет дюжих санитаров, и доказывай потом, что ты не псих, когда и так уже черт-те что нагородил про майских жуков, орден 'Льва и Солнца', останки в цистерне с кислотой.
Господи, сколь бредовой бывает порой самая обыденная реальность, стоит только повнимательнее присмотреться к ее мелочам!…
Мирон Аронович не стал вызывать санитаров. Он только тяжело вздохнул:
- Я понимаю ваш интерес к Павликову. Но… В нашей области понятие медицинской тайны носит особо деликатный характер. Да, Павликов наблюдается у меня давно, и случай в самом деле неординарный. Будь вы родственником… Впрочем, никто не возбраняет вам ознакомиться со специальной литературой. Выйдем из положения так. У меня в 'Вестнике психиатрии' вышла статья, и там вы кое-что сможете почерпнуть.
Врач порылся в тумбе стола и протянул мне толстый научный журнал. Он показал колонку убористого шрифта:
- Вот здесь… Если что-нибудь непонятно - переведу с медицинского на человеческий.
Смысл абзаца, посвященного 'больному П., мужского пола, 86 лет', был ясен и без перевода на человеческий язык: маниакальная идея больного П. сводилась к тому, что он считал себя виновником Второй мировой войны. Точно так же, как знаменитый антрополог Герасимов виноват, по его мнению, в том, что грянула Великая Отечественная война. Герасимов накликал ее тем, что 21 июня 1941 года на раскопках в Монголии извлек из земли череп Тамерлана (этот факт стал известен больному П. из журнала 'Наука и жизнь'). По монгольским преданиям человек, совершивший подобное святотатство, навлечет на свою страну большую беду, что и произошло на следующий день - немцы вторглись в СССР. Но прежде чем они это сделали, он, больной П., спровоцировал вторжение сталинских войск в Прибалтику в сентябре 1939 года, выбросив свой пароход на прибрежные камни Эстонии. Он требовал, чтобы Герасимова и его судил Нюрнбергский трибунал, как самых страшных военных преступников. Дальше шли премудрые рассуждения врача об устойчивом комплексе вины, его деструктивном значении для расщепленного сознания больного П. Но для понимания, что именно загнало Павликова в дом скорби на Потешную, мне было достаточно.
Вечером того же дня я снял со своей полки объемистый справочник 'Корабли и суда Советского ВМФ в 1928 - 1942 гг.'. Взял, как говорится, для очистки совести, потому что прекрасно понимал, что гражданского парохода в этих списках быть не может, если только он не нес когда-нибудь военную службу по мобилизации в составе Балтийского флота.
'Пионер', 'Пионер'… Есть такой, и не один, а несколько. Эти-то вот явно не те.
А вот - нечто очень похожее. Ба, да это же тот самый 'Пионер', который торпедировала, по сообщению ТАСС, 'неизвестная подводная лодка'! И даже фото есть. Вот он, рядышком примостился на одной странице с непенинским 'Кречетом'. Одно странно: после своей 'трагической гибели' этот пароход еще 20 лет нес морскую службу и разобран был, по сведениям авторитетного справочника, аж в 1959 году!
Но ведь в заметке шла речь о гражданском пароходе 'Пионер', а этот под военным флагом. Может быть, не тот 'Пионер'?
Разбираю убористые строчки и аббревиатуры. В 1938 году 'Пионер' был исключен из бригады торпедных катеров Краснознаменного Балтийского флота, разоружен и передан в Балтийское морское пароходство. Но гражданский флаг носил чуть больше года и спустя полтора месяца после 'выброски на камни' снова вошел в состав родной бригады торпедных катеров. Мавр сделал свое дело…
СУДЬБА КОРАБЛЯ. О, это был тот еще мавр. Подобно матерому разведчику он менял имена, профессии и хозяев. По рождению в 1916 году он - скромный буксировщик артиллерийских щитов-мишеней для стрельбы в полигонах 'Коршун', он же с 1925 года 'Пионер'. Он же с 1951 года транспорт 'Тагул'. Он же с 1957 года БРН-ЗЗ… Андреевский флаг сменил на красный. Красный на зеленый - пограничный, зеленый на синий - вспомогательный, затем снова на красный - торговый, а потом еще раз на бело-синий - военный. Кем он только не был! И гидрографом, и пограничным сторожевиком, и посыльным судном, и торговым пароходом, и канонерской лодкой, и плавбазой…
Как человек со сложной биографией попадает на заметку спецорганов, так и этот бродяга-трудяга вовсе не случайно стал провокатором НКВД, тем более что в начале двадцатых он уже служил в ОГПУ в качестве пограничного сторожевика.
Возможно, что в архивах бывшего КГБ хранятся документы, которые с исчерпывающей полнотой расскажут, как произошла перевербовка 'Пионера' и его команды в 1939 году. Скорее всего, экипаж был сформирован из тех же чекистов - морских пограничников, дабы предотвратить утечку информации.
В сентябре 1939 года «Пионер» вышел из Ленинграда с задачей 'быть торпедированным неизвестной подводной лодкой в Финском заливе'. И не где-нибудь, а в виду иностранного берега, чтобы инцидент получил соответствующую международную огласку. Решили, однако, не топить (людей поберечь, да и сэкономить средства. Пароход хоть и старый, но денег стоит), а 'выброситься на камни', дабы потом благополучно сняться.
Вот как выглядела 'морская драма в Финском заливе' по донесению начальника наблюдательного поста морской службы связи в Тойла, в той самой благословенной Тойла, где проводил свои последние месяцы поэт Игорь Северянин.
РУКОЮ ОЧЕВИДЦА: 'На рассвете в 6.00 (27 сентября 1939 года. - Н.Ч.) в 13 милях на северо-северо-запад от Тойлаского поста морской связи появился и стал на якорь пароход водоизмещением примерно 3000 тонн. Судно было двухмачтовое с 4 люками, машина располагалась посередине. Окрашено в черный цвет; у ватерлинии просматривалась красная окраска днища, из чего можно было заключить, что оно было не загружено.
В 12.15 к судну приблизились два советских самолета типа СБ, дважды облетели его и ушли в западном направлении.
