Ираном В Индии убита премьер-министр Индира Ганди. Смута в Польше — столкновение гданьских рабочих с полицией. В самом разгаре подводные походы по Великому циклу.
А тут в Японское море вошла целая американская эскадра во главе с ударным авианосцем «Китти Хок». А это 76 тысяч тонн водоизмещения, 90 самолетов и экипаж по военному времени свыше 4000 человек. 5882 тонны авиационного топлива. Четыре винта сообщали ему скорость в 35 узлов. Авианосец шел в охранении крейсеров «Аонг Бич» и «Тикондерога», трех фрегатов УРО (с управляемым ракетным оружием) и двух эсминцев. Авианосную ударную группу (АУГ) сопровождали танкер и плавучая база. Естественно, оставить без внимания такой отряд советский Тихоокеанский флот не мог. Тем более что американцы проводили учения, отрабатывая взаимодействие с кораблями Японии и Южной Кореи под кодовым названием «Тим Спирит—84» («Командный Дух»).
Привожу рассказ в почти дословном изложении командира К-314, тогда капитана 2-го ранга Владимира Евсеенко:
— Мы готовились к дальнему походу в Индийский океан с заходом во вьетнамский порт Камрань, а затем в Сомали. В полигоне боевой подготовки получаю радио: «Подготовить ПЛА к длительному слежению за АУГ США». Я надеялся, что командование передумает — ведь мы еще как следует не отработаны — и на слежение пойдет «ревущая корова», подводная лодка 627-го проекта. Но командир нашей 26-й дивизии, контр-адмирал Белоусов был непреклонен: «Пойдете вы!»
Вечером вернулись в базу — в бухту Павловскую — и загрузились по боевому варианту «поиск и длительное слежение». Доложил решение контр-адмиралу Геннадию Даниловичу Агафонову и в 6 утра 10 марта отошел от пирса и двинулся в центральную часть Японского моря. На четвертые сутки по данным собственной радио-разведки (группы ОСН АЗ) и по наведению с берегового КП вышел на гидроакустический контакт с АУГ.
Семь суток держал контакт с главной целью, то есть с авианосцем «Китти Хок». При очередном всплытии на опорный сеанс связи близ южнокорейских островов Чугда и Ногда я долго не мог погрузиться в ожидании квитанции на мое радио. В этом районе очень плохая проходимость радиоволн — «яма», как мы говорим. И пока я ждал подтверждения на свое донесение, «Китти Хок» и сопровождавшие авианосец корабли ушли от меня на 22 мили. Надо было их догонять, и я дал самый полный ход Шли на 32 узлах (это почти 60 километров в час). Вышел в предполагаемую точку встречи, но АУГ не обнаружил. Акустики прослушали горизонт — чист. Радиоразведчики докладывают, что никаких переговоров в сети АУ Г нет, работают только береговые радиолокаторные станции — японские и южнокорейские. Американцы затаились и соблюдают полное радиомолчание. Возможно, они почуяли, что мы следим за ними из-под воды. Ведь когда я врубил самый полный, шумность нашей К-314 резко возросла. Могли нас засечь, когда я час болтался на перископной глубине в ожидании квитанции. Так или иначе, но на «Китти Хок» не работали даже приводные радиомаяки, это значит, прекратили полеты. Подсвплываю и даю радио на берег: «Потерял контакт с АУГ». Вскоре получаю с берегового КП широту, долготу, генеральный курс и скорость ударной группы. Кроме нас, за ней следил еще наш ВПК «Адмирал Виноградов».
20 марта двинулся в указанном направлении» Через три часа акустик доложил, что слышит шум винтов главной цели. Подсвплыл под перископ. Море 3–4 балла, туман, видимость не более десяти кабельтовых (около двух километров), но тем не менее увидел в перископ «Китти Хок». Тут же ушел на глубину и продолжил слежение. Держал авианосец около суток, пока он не спрятался за остров Чугда в территориальных водах Южной Кореи. Я поджидаю его с южной стороны острова, а он затаился на северной и даже ход застопорил. Что делать? Маневрирую на границы террвод.
Наступило 21 марта. На утреннем всплытии на сеанс связи визуально обнаруживаю дымовую завесу и силуэты кораблей АУГ. Все они ушли под прикрытие островов. Елозил часов десять в ожидании, когда они снова выйдут в открытое море. Однако американцы легли в дрейф. Жду. Веду радиоразведку. Замерили гидрологию. Командир гидроакустической группы доложил, что проходимость звуковых волн по первому типу. Для нас — плохая гидрология, поскольку зона наилучшей слышимости находится выше 50 метров, то есть выше нашей безопасной глубины. Все против нас…
В 21.30 акустик доложил о шуме винтов в секторе пеленга 315–350 градусов. По докладу БИПа — боевого информационного поста — дистанция до «Китти Хок» 60–70 кабельтовых, курс 180 градусов, скорость 15 узлов. Доклад утверждаю.
В 22.10 всплываю на перископную глубину для очередного сеанса связи. Осматриваю правый и левый курсовые углы. На 90 градусов слева визуально обнаруживаю всю авианосно-ударную группу. Множество бортовых огней. Танкер заправляет корабли. Дистанция 20–30 кабельтовых. Идем контркурсами, то есть навстречу друг другу. Срочное погружение!
И вдруг — мощный удар. Подводная лодка рыскнула на 20° по курсу и вернулась в исходное. Давление в системе гидравлики — ноль.
— Аварийная тревога! Осмотреться в отсеках!
Первая мысль — снесло боевую рубку и распороли легкий корпус. Выдвигаем поочередно выдвижные устройства — перископ, антенны — все работает. Из отсеков докладывают — воды нет, механизмы работают. Скорость по лагу 6 узлов. И тут новый удар — в правый борт! Опять рыскнули… Опять осматриваемся — все в норме. Все да не все. Скорость стала резко падать. Из кормового — седьмого — отсека докладывают — наблюдают биение линии вала. Командир БЧ-5, капитан 2-го ранга инженер Морозов бросился в корму, осмотрел гребной вал — действительно, сильное почти яйцеобразное биение вала. Для сохранения турбины необходимо останавливать ГТЗА — главный турбозубчатый агрегат. Останавливаем. Пытаемся понять, что произошло. Ясно, что по нам проехался авианосец, что второй удар пришелся по винту. Первый, по всей вероятности, погнул стабилизатор. Его размах —17 метров. Видимо, поджал линию вала.
Пускаем в действие вспомогательные линии вала. Они дают нам максимальные ход 5 узлов. А скорость течения в этом районе — 3–4 узла. Не выгребаем… К тому же по докладу командира отсека правая линия вспомогательного вала начала греться. Все. Надо всплывать. Надо просить помощь. Всплыл, уточнили свое место. Посылаю радиограмму на берег. «Столкнулся с неизвестным объектом Потерял ход..»
С берега «К вам вышел АСС “Машук” для буксировки в базу. На борту замкомандующего Тихоокеанским флотом».
Конечно же, американцы нас тут же засекли, и начался усиленный облет палубной авиацией. Налетели, как мухи на мед… Первым подошел к нам ВПК «Адмирал Виноградов». По У КВ договорился с командиром: «Я подниму корму, а вы посмотрите, что у нас с винтами». Такая вот проктология…
Притопил нос, поднял корму. Осмотрели.
— Э-э, да у вас мортира сломана! И лопасти винта погнуты.
Мортира — чугунный прилив для вывода из прочного корпуса гребного вала, и в самом деле треснула, а из нее торчал, держась только за счет собственного веса, обломок гребного вала с винтом Главное, что держался — не булькнул, не унес в пучину тонны морской бронзы. Сколько цветного металла Родине сэкономили! Не оценили…
Подошел к нам спасатель «Машук», взял на буксир. Замкомандующего флотом вышел со мной на связь по УКВ:
— Вы, танкисты хреновы! Натянули шлемы по самые уши и не слышали ни хера! Командир — готовься!
Отвечаю:
— Я всегда готов!
Пока тащили нас за ноздрю до бухты Павловского, американские самолеты облетали нас в хвост и гриву. И еще до самых террвод СССР конвоировал нас фрегат типа «Нокс». Вертолет прилетал, сбрасывал РГБ — радиогидроакустические буи, которые записывали шумы нашего турбогенератора. Поднимать мы их не стали. Американцы в последнее время ставили на них самоликвидаторы, не хватало нам еще ЧП и с буями…
В это же время «Китти Хок» шел в японскую базу Йокосука. Там его сразу же поставили в док и нашли в днище пробоину размером 4x6 метров. Дырка образовалась от нашего винта и как раз в районе цистерны авиационного топлива. Через нее вытекло несколько тысяч тонн авиакеросина Как он у них там не вспыхнул — одному богу известно. Всем повезло — мы не затонули, они не сгорели.
