прыгнул, готовившись схватить газель, и ничто не могло его остановить.
Больше не было того Подводника, что пришел в Зону тринадцать месяцев назад. Теперь я был хладнокровным убийцей. Как те бандиты, как эти 'смертники'. Я больше от них никак не отличался. Опустился до того же уровня, что и они. Это было плохо, но так было легче. Я не сумел по-другому. Отступать назад было уже поздно. Сзади лишь смерть и пустота. А впереди была победа… Кровавая победа. Но, к сожалению, чтобы сделать добро, я не мог обойтись без зла… Стоп! Какое добро? Для кого? Ни для кого. Все это я делал для себя. Для мести? Отчасти. А отчасти для своего собственного кровавого пиршества. Все мы смотрим на мир глазами жертвы, опасаясь всего и всех. Но глаза охотника смотрят в другом направлении.
Убить или не убить - вот в чем вопрос. Граната в руке ждала своего звездного часа. Зачем я полез в руки 'смертников'? Месть? Глупо. Тем более, эти двое ведь не убили сталкера. А что тогда? Давай, Подводник. Хватит себе лгать. Кто ты есть на самом деле? Уж точно не святой. Хотя и пытаешься себя в этом постоянно убедить. Кто же ты, притворщик?
А ответ необычайно прост. Ты тот, кого всем сердцем ненавидел всю свою жизнь. Первый раз ты убивал для защиты. Второй раз ты сделал это во имя мести. А сейчас… Да, Подводник, ты чувствуешь. Удовольствие! Власть! Сила! Чувствуешь себя богом, когда решаешь, сколько еще ему дышать, сколько проронить слов. Но вправе ли ты это делать? Нет. Никто не вправе. Что бы сказал ты, если бы кто-то точно так же решал все за тебя? Но тебе ведь плевать на права людей? Тебе не плевать лишь на себя. Почему ты таким стал? Потому что ты слаб. Слаб, как и большинство людей на земле. Слаб внутри, как гнилая доска.
Горе, страх, страдание, смерть друзей… Это не причина. Ты ведь знаешь это, Подводник. Это всего лишь оправдание. Когда оправдался перед самим собой, тормоза стираются, давая волю темной стороне души. Уже поздно. Ферзь напал на короля. Шах и мат. Эти двое сталкеров умрут. Но еще не поздно все завершить. Вернуть себе тот самый утраченный тормоз. Никто не любит слабаков. И ты не любишь. Так будь сильным! Сделай это. Будь сильнее других. И всем хорошо, и ты перед собой просто ангелочек! Тебе ведь только это и надо! Будь хорошим хотя бы для самого себя! И это не будет той ложью, которой ты себя тешил все это время!
Я резко обернулся к 'смертнику', кидая мимо него гранату, которая уже сожгла большую часть своего спокойствия у меня за спиной. Та граната подлетела ко второму 'смертнику' и взорвалась. Второй сектант не успел даже удивиться - лезвие ножа впилось ему в сонную артерию. Блеск в моих глазах выдавал меня. Мне это понравилось. Но в этот же момент в голове что-то щелкнуло, и мне стало плохо.
Ты доволен, Подводник? Они мертвы! Они оба мертвы! А ты - жив и здоров! Вышел победителем! Утолил свой кровавый голод! Теперь наш уговор про утраченный тормоз. Помнишь? Его надо выполнить, Подводник. Любой ценой. Ты уже говоришь сам с собой, так что надо срочно действовать.
Я не поленился нести тело Видика до своего дома. Медик лишь шел позади меня и молчал. Это было плохое молчание. Угнетающее. А что он мог мне сказать? 'Поздравляю, Подводник, ты укокошил столько народу задаром!' Поэтому молчание было лучшим выходом. И мне легче, и Медику.
Среди всего своего хлама мне удалось найти лопату. В погребе я нашел деревянный ящик, в котором некогда хранил скоропортящиеся продукты прямо в погребе. Он легко мог сойти за гроб, поэтому я решил его использовать.
Лопата вновь и вновь вскапывала землю за домом. Мне было тяжело копать. Не потому что физически трудно, а потому что на душе было необычайно погано. Вот, Видик, и твой дом родной навеки вечные. 'Это не Рио-де-Жанейро' - как говаривал Остап Бендер. Видик мечтал оказаться в Рио-де-Жанейро, но там ему уже оказаться не суждено. Остается надеяться лишь на то, что там, где он сейчас есть, ему будет намного лучше.
Могила была готова. Крест, хоть и деревянный, был возведен. По сталкерской традиции на крест я повесил респиратор Видика. Он бы и сам хотел этого. Надо выполнить хотя бы одно желание друга, пусть и посмертно.
Медик тяжело вздохнул и ушел в дом. Я же остался стоять над могилой сталкера, опершись на лопату. Картина наверняка была ужасающая - человек, запачканный кровью с ног до головы, с лопатой стоит над свежей могилой. Как оказалось, зловещего в такой картине ничего не было.
- Вот видишь, Сережа, до чего ты докатился, - послышался печальный женский голос. - И ради этого ты меня бросил?
Я медленно перевел свой тяжелый взгляд на девушку, стоявшую неподалеку. Она была так хороша. Так красива. Ее короткие темные волосы развевались на тихом ветру, а зеленые глаза печально смотрели на меня. Это была Катя. Та самая Катя, что мы с Альпинистом некогда не могли поделить между собой в той жизни, что осталась далеко за Периметром. Я ничего ей не ответил. Нечего было говорить.
- Я искала тебя долго, но все же мне удалось это сделать, - продолжила Катя. - Я жду тебя тут уже битые два часа. Слухи о том, что сейчас ты не в Зоне быстро расходятся. Филин очень болтлив. Не повезло тебе с соседом. Он тут неподалеку живет.
Я стоял и молчал. До сих пор слов подходящих найти мне не удавалось, да и не требовалось. Этот голос можно было слушать вечно, в эти глаза можно было смотреть всегда. Я до сих пор любил эту девушку, но не мог быть с ней вместе. Альпинист может и простит мне это, но я сам себе не прощу.
- Пойдем, Сережа, - продолжила Катя. - Я люблю тебя. Мы с тобой вместе уйдем отсюда и заживем счастливо.
- Не заживем, - мрачно ответил я.
- Но почему? - со слезами на глазах спросила Катя.
- Потому что Леша жив. Я не хочу чувствовать себя подлецом.
- При чем тут Леша? Я тебя люблю, а не его! Ты такой эгоист! Думаешь лишь о себе! А меня ты спросил? А? Меня спросил? Обо мне подумал?
- А ты? - спокойно ответил я. - Зачем давишь на жалость? Разве сейчас ты думаешь не только о себе? Тебе плевать на то, что буду чувствовать я. Ты делаешь так, как все женщины.
- Да, я думаю о себе. Но ты…
- Что я? Ты понимаешь, что это пустой разговор.
Катя зарыдала. Мне было больно смотреть на нее, но я не мог и не хотел ничего исправить. Дело было не только в Альпинисте. Дело было во мне. В моем недавнем прошлом. Что я мог предложить этой девушке? Свою кровавую любовь? Я уже не тот человек, с которым можно было жить счастливо. По крайней мере, пока. Возможно, в будущем, если уже не будет слишком поздно, я приду к ней. Но это будет не сейчас.
- Ты вообще любишь меня? - сквозь слезы проронила слова Катя.
- Нет, - солгал я дрожащим голосом.
- Ты сейчас говоришь правду или обманываешь?
Я не ответил.
- Если обманываешь, позвони мне как-нибудь, ладно?
И она ушла. Ушла, лишь единожды обернувшись и приласкав меня на прощание прекрасным, но печальным взглядом. А я за ней не пошел. Не окликнул. Не обнял. Не просил прощения. Не поцеловал. А этого сейчас хотелось больше всего на свете. Я такой урод… Подлец… И просто дурак…
Я надеялся, что вскоре я уйду из Зоны, и мы заживем вместе. Но что-то держало меня сейчас. Я снова придумывал для себя оправдания, чтобы не сойти с ума окончательно, но держал меня не Альпинист и не мое прошлое. Я не мог всего объяснить. Просто в голове щелкнул выключатель, и я стал лгать Кате и себе. Эта мысль сводила меня с ума. Но я ничего поделать не мог… или не хотел.
- Это была твоя девушка из… той жизни? - тихо спросил Медик, который тихонько подкрался сзади.
- Можно и так сказать, - тяжело вздохнул я.
- Да ты, я вижу, дурная голова, раз такое сокровище оставил там, - укоряющее заявил Медик.
- Да что там голова? - печально сказал я. - Так. Декоративное приложение к заднице.
- Если ты пойдешь к ней, я не буду против, - сказал Медик и похлопал меня по плечу. - Это твоя жизнь. Я без тебя все сделаю.
- Я к ней не пойду, - с горечью произнес я. - Знаешь, я… Что сделаешь?
