– Конечно. Конечно. Конечно, понимаю.
– Вот мой телефон, если что-то вспомните, то...
– Не сомневайтесь, сразу вам позвоню.
Распрощавшись с Карминым, Виктор плотно прикрыл дверь, отошел к окну и стал набирать номер. На другом конце провода отозвались сразу.
– Лариса, успокойся и выслушай меня. Ко мне приходили из милиции. Конкретно они никого не подозревают. О тебе речи вообще нет. С чего ты взяла, что подозрения падут на тебя? Это паранойя. Надо стоять на том, что для тебя смерть Заваляевой – лишняя морока. Да, она не успела вступить в права наследства, да, все достается тебе, но могут быть и осложнения. У нее есть сын. А вдруг она додумалась написать завещание? Ты же этого не можешь знать. Потому стой на том, что тебе ее смерть совершенно была не нужна, ты собиралась судиться и выиграла бы этот суд. Все расскажи, как есть, что готовилась к суду, про все увлечения Колькины рассказывай, не таи, дескать, у него таких Заваляевых ведрами было. Всех не переубиваешь. Все. Пока. До связи.
Внеочередная встреча друзей
На этот раз ни о каком обеде не могло быть и речи. Школьные друзья Павлова собрались в офисе Саши Сивакова – место более чем подходящее для такого случая.
Окончив юридический и поработав некоторое время в милиции, Сашка решил уйти из органов и открыл свое собственное сыскное агентство. После звонка Ани, рассказавшей ему все, что произошло с Андреем Павловым, вернее, все, что она знала об этом, он не на шутку встревожился. Понятно, что Андрей никого не убивал. Но дело какое-то невнятное. Пострадавшая, конечно, особа рисковая, но не до такой степени, чтобы кто-то задумал ее заказать. Мотивов ни у кого особых нет, а против Андрея полно улик. И мотив именно у него, да, возможно, и не один. И письма, и, возможно, ревность. Аня ничего не сказала об этом. Как она может знать, какие отношения были у ее жениха с убитой.
Милиция поводит жалом да и свалит все на Павлова. У них уже есть подозреваемый, и копать дальше они вряд ли собираются.
Ясно одно – Андрей в беде. Надо что-то делать. По своим каналам в милиции Сиваков убедился в правоте своих предположений. Следствие идет вяло. Кармин беседует на общие темы с косвенными свидетелями, которые только подливают масла в огонь, прибавляя ему убежденности в вине Павлова. Андрей с ним общается только через адвоката, и это еще больше восстанавливает следователя против подозреваемого, который вот-вот станет обвиняемым.
Отвагин уже рассказал о телефонных разговорах с Андреем. Практически он один был виртуальным свидетелем этого стихийно развернувшегося романа.
– Я же его предупреждал. Специально звонил. Я же чувствовал, что эта белая моль его до добра не доведет, – бесконечно сокрушался Отвагин.
– Мы это все уже слышали. Надо думать, как помочь Андрею, – подытожил Сева Мильман. – Я со своей стороны могу предложить только финансовую поддержку. Как владелец сети спортивных магазинов, могу даже экипировать экспедицию. Только вот куда? Это, Александр, твой вопрос. Какие у тебя мысли и предложения по поводу этого дела? Давай конкретно.
– Вот ты деловой! Я тоже готов к материальной помощи, не вопрос, – сказал Отвагин. – Считай, Сашка, что мы твои клиенты, и потому давай берись за это дело серьезно. На нашу милицию надеяться – себя не жалеть.
– Все понятно. Для начала я хочу разобраться с личностью убитой. Ее связи, бизнес, вообще кто такая. Здесь сплошные легенды. Всю жизнь прожила где-то в Сибири, потом уехала в Париж. Там рассказывала, что она здесь деньги зарабатывает, здесь – что там. Сплошной туман. Никаких глубоких связей. Я решил съездить в город, откуда она родом. У меня такое чувство, что там я что-то найду. Других вариантов нет – а вот там, возможно, появятся. Мужик, который ей якобы наследство оставил, тоже оттуда.
– А почему «якобы»? – удивился Отвагин.
– Его близкий друг говорит, что не мог он написать такого завещания. Вдова со мной не захотела встречаться. Потом, когда выяснилось, что Заваляева оставила завещание на своего сына, сообщила следователю, что подает в суд и у нее есть неопровержимые доказательства того, что завещание ее погибшего мужа поддельное.
– Как же все тут запущено. Я, если честно, ничего не понимаю. Все в одну кучу. Завещания, письма, вдовы, любовницы. Сплошная разножопица. Поезжай, Александр, в Киев, то бишь в Омск, и оттуда без хоть какой-то ясности не возвращайся. В средствах стеснен не будешь. Надо будет, и в Париж тебя командируем. Все, вперед и с песней.
– Хорошо. Буду разбираться. Пока еще и здесь есть с кем пообщаться. Я все же хочу встретиться с вдовой Евтухова, а дальше посмотрим.
Безутешная вдова
Лариса Евтухова действительно нервничала, но вовсе не по тому поводу, о котором думал Виктор Зацепин. Нет, она не боялась, что подозрение в убийстве любовницы ее мужа, получившей все его состояние, падет на нее. Она не разбивала голову удачливой сопернице и не страдала по утраченному наследству. Страдать было не по чему. В семье Евтуховых Лариса была «серым кардиналом». Все состояние росло благодаря капиталу ее отца, бывшего сначала теневиком – еще в советские времена, а потом владельцем кооператива по пошиву курток знаменитых брендов. Николай еще в студенческие годы работал в его кооперативе – так он и познакомился с завидной невестой, и, конечно, не упустил своего шанса. Женился на ней, благо возникла обоюдная симпатия и даже, можно сказать, настоящая любовь.
Николай разумно воспользовался капиталом, когда отец Ларисы отошел от дел.
Он не закрыл производство, а, напротив, стал расширять его. Начал шить модную одежду – под маркой все тех же известных брендов. Сделал ставку на большие женские размеры и не проиграл. «Шанель», «Готье» и «Марину Ринальди» шестьдесят второго размера расхватывали с ходу, не глядя на цены, напоминающие федеральные номера телефонов. В Омске уже народился отряд состоятельных граждан, любящих плотно поесть. Они ели и поправлялись, но при этом хотели носить что-нибудь этакое подороже, непременно от-кутюр. Спрос рождает предложение, и они носили свой «кутюр», даже не подозревая, что эксклюзив для них завозили вовсе не со складов производителей в Италии или во Франции, а с промышленной окраины все того же Омска, с фабрики, куда трудоустраивались жительницы всех окрестных деревень, приезжавшие в город на заработки.
Дело оказалось очень прибыльным. Евтухов решил вкладывать деньги. Стал покупать акции. Выбрал никель – и это было большой удачей. В какой-то момент они сильно взлетели, момент был угадан, а дальше – спокойная жизнь и обеспеченная старость.
Именно тогда Евтухов сумел стать депутатом, потом вместе с семьей переехал в Москву. Все шло только по нарастающей. Причем всем процессом руководила всегда Лариса. Она была «в доме хозяин», и все деньги были у нее. Так повелось с самого начала. Будучи обладательницей первоначального капитала, Лариса считала совершенно справедливым владеть им единолично. Таково было отеческое наставление накануне свадьбы.
– Запомни, – сказал Ларин папа, – мужья приходят и уходят. А капитал должен оставаться. Если сумеешь все удержать в своих руках, то не придется беспокоиться о муже. Никуда не денется. Всегда будет при тебе... Пока не надоест.
Она только посмеялась тогда над этой оговоркой «пока». Да никогда в жизни ее Николенька ей не надоест, у них любовь, и они всегда будут вместе и умрут в один день. Она долго так считала, но тем не менее папиного совета послушала и на удивление всем, кто об этом знал, заключила брачный контракт, а главное, со временем сумела-таки стать безраздельной обладательницей капитала и всего движимого и недвижимого имущества. Так что ничего у них не было совместно нажитого. Все принадлежало только ей.
За Евтуховым осталось право приумножать состояние супруги, но не более того. Он имел возможность пользоваться всеми благами капитала, но не владел им.
Евтухов любил женщин. У него было множество увлечений, но, как только эти увлечения начинали перерастать в более серьезные отношения, он тут же рвал их. Папин рецепт мужской верности оказался очень действенным.
Возможно, Евтухов и сам написал завещание, по которому все его движимое и недвижимое имущество и
