Тысяча имен для странника

проведенные ряды растений показались мне еще одним барьером, который не даст им обоим выслушать меня.

Отец резко хлопнул ладонью по металлической столешнице. Я с неохотой повернулась к нему.

— Зачем, как ты думаешь, тебя отправили на Ауорд, Сийра? — спросил Джаред. — Почему ты чувствовала побуждение избегать всех, кроме Моргана, отыскать только его корабль, оставаться с ним? Эти имплантированные мысли были гарантией вашей встречи. И они были твоими собственными!

— Моими… — Я вспомнила, с каким трудом боролась с этими побуждениями, пыталась обрести свободу. Пожалуй, я готова была возненавидеть Сийру ди Сарк.

— Жаль, что ты по какой-то причине привязалась к этому человеку, — продолжил отец. Он запнулся, потом продолжил, уже более мягко: — Ты ведь знаешь, что этот эксперимент не значит для меня ничего в сравнении с твоим здоровьем и благополучием…

— Морган ничего для тебя не значит, — произнесла я бесцветным голосом.

«И для нее тоже», — добавила я про себя. В ту ночь на Экренеме, когда Джейсон поделился со мной своим опасением, что самая большая угроза для нас — истинная натура Сийры ди Сарк, ни один из нас и не подозревал, как близко он находился к истине.

Джаред пожал плечами.

— Это к делу не относится. Ты должна вновь обрести целостность. Совет не примет твоего отказа соединиться с человеком, потому что это единственный способ полностью восстановить твои способности. Пока ты остаешься ни Избирающей, ни Избравшей, ты беззащитна и бесправна.

Ах вот как. Значит, именно в этом таилась скрытая угроза Фэйтлена. А я ошиблась, когда сочла Джареда непробиваемым — в силе его чувствовалась какая-то опустошенность. Я бросила пробный шар.

— Раэль сказала, что Совет представляет опасность только для Моргана.

— Твоя сестра совершенно не разбирается в этих вопросах. Последствия могут оказаться самыми пагубными.

— Сийра, — попытался образумить меня Сенебар, разрядив напряжение, между мной и отцом. — Чтобы убедить Совет отнестись к твоим идеям серьезно, ушло два планетных года.

— К каким еще идеям? — я едва не сорвалась на крик. «Терпение», — одернула я себя. В конце концов, я беседую с довольно разумными собеседниками. — Вы разговариваете с Сийрой Морган, хом ди Теерак, — напомнила я ему. — У меня нет никаких идей, вы забыли об этом?

Джаред с Сенебаром обменялись взглядами. И, пожалуй, не только взглядами, поскольку через миг целитель с видимой неохотой кивнул. Отец сделал мне знак оставаться в кресле, затем подошел и остановился рядом со мной. Сенебар пояснил:

— Отец предоставит тебе доступ к своим воспоминаниям о том, что произошло, Сийра. Ты примешь его прикосновение?

Я заколебалась, но выбора у меня в действительности не было. Кивнув, я закрыла глаза, однако опустила только самые внешние из моих ментальных барьеров. В тот же миг мои поверхностные мысли затопил поток информации — упорядоченной и поданной с бесстрастной четкостью, что помогло мне впитать ее без оглушительного потрясения, которое я должна была бы испытать.

Я увидела себя, прежнюю, глазами Джареда. Я не знала ту тихую, живущую в мире книг школьницу, но ее лицо, даже с высоты его роста, показалось мне знакомым. Ее (или мои?) руки порхали над клавиатурой; на мониторе компьютера возникали ряды чисел. Джаред просто наблюдал, не утруждая себя попытками понять. Страсть его дочери к цифрам, к малопонятным наукам о населении и его приросте вообще-то не слишком подобала члену Клана, но в целом могла считаться безобидной. В конце концов, ее заточение могло затянуться очень надолго, так что какое-нибудь хобби здесь совсем бы не помешало.

Хобби? На протяжении всех этих долгих лет Сийра отдавала всю себя изучению своего персонального проклятия, смертоносной природы так называемой Силы-Выбора и ее места в истории Клана. Исчерпав всю доступную ей информацию о ныне живущих членах Клана, она предприняла попытки получить доступ к документам периода Расслоения и даже предшествовавшего ему времени.

Потребовалось два десятка лет споров и убеждений вкупе с пришедшейся как нельзя более кстати смертью самого ярого из всех членов Совета противника, чтобы чуть-чуть приподнять завесу секретности, которой Совет упорно окружал эти сведения — разумеется, «ради всеобщего блага». Сийра-из-прошлого с жадностью изучила эти документы, и большинство из них только подтвердили прогнозы, которые она сделала на основании своих собственных расчетов.

Само Расслоение оказалось намеренной попыткой отделить тех, в чьих генах была заложена способность входить в м'хир, от тех, у кого такой способности не было. В Клане всегда были Избирающие, как и ментальная связь между супружескими парами. Но новое поколение Избирающих, чьи способности усилились, оказалось смертоносным для тех не-Избранных, кто не обладал теми же способностями. Прошло очень немного времени, прежде чем все осознали, что кандидатов для новых Избирающих нужно отбирать заранее — ради их же собственной безопасности.

Та Сийра лишь бегло ознакомилась со спорами и дискуссиями относительно причин и методов разделения Клана. Значение для нее имело лишь то, что Расслоение стало не рубежом социальных перемен в Клане, а движущей силой эволюции его членов. Расселение новых Избирающих и их супругов, которые теперь называли себя Теми, кому доступен м'хир, с прародины, мира предков, положило начало совершенно новому, несовместимому с другими, виду, чью жизнеспособность доказало лишь время.

Среди информации, которую Совет счел достойной того, чтобы вывезти ее из мира предков, была и подробная генеалогия каждого члена Клана, отделившегося в период Расслоения. То был бесценный кладезь информации.

Прошли годы, и Сийра развила ею же разработанную популяционную модель. Результаты оказались весьма тревожными. Тенденция к возрастанию силы Избирающих в каждом последующем поколении существенно уменьшила число возможных Выборов. Вдобавок к этому Клан никогда не относился к числу особенно плодовитых видов: семьи с тремя детьми уже считались редкостью. Силой, позволявшей воздействовать на м'хир, обладало все меньшее число индивидуумов, хотя они и становились более сильными, тогда как всей оставшейся части популяции возбранялось иметь детей. Политика Совета в области Выбора и воспроизведения потомства лишь ускорила этот процесс. И у него был всего один возможный — и неизбежный — финал.

Сийра отважилась сделать этот пугающий вывод. Теоретический предел числа поколений Тех, кому доступен м'хир, рожденных с целью увеличения силы, могли появиться в м'хире и остаться при этом жизнеспособными, не просто существовал — этот предел уже был достигнут. Избирающая, которая не могла найти себе пару, являла собой первую ступень в нисходящей спирали заката популяции. Крах представлялся неминуемым, а Те, кому доступен м'хир, оказались обреченными.

Или выход все же был? Та, другая я предложила оригинальное решение. Объединить Избирающих, которые не — в состоянии найти себе партнера, в общий банк воспроизводства. Возврат к прошлому, когда Избирающие оценивали каждого не-Избранного мужчину, был просто немыслим — в лучшем случае это лишь замедлило бы энтропию, да и то такой страшной ценой, которая была неприемлема для любого разумного вида.

Требовался радикально новый подход, и та Сийра наивно решила, будто изобрела его: скрещивание со сходными гуманоидными видами, обладавшими телепатическими способностями, возможно, даже с людьми или каким-нибудь другим разумным народом, над которым не довлела Сила-Выбора. Наиболее благоприятным исходом представлялось создание нового биологического вида, сохранившего способность пользоваться м'хиром, но наконец-то освобожденного от гибельных оков Выбора.

Вероятно, также можно было бы отыскать способ, при котором Избирающие Открывались бы, не отнимая и без того драгоценные жизни все новых и новых Тех, кому доступен м'хир. До Расслоения Открытие без Соединения было возможно, и существовали пары, в которых супруги знали друг друга только в реальности, а не в м'хире. Для Тех, кому доступен м'хир, подобная идея представлялась кощунственной, еретической. Но во имя выживания всего вида стремительное сокращение его численности можно было