деревни, получив хорошее вознаграждение за то, что держали рот на замке. Кристату, судя по всему, такой финал не устраивал. Ланиус спросил ее:
– Как ты думаешь, что мне следует сделать?
– Накажите его, – сразу же ответила она. – Вы ведь король, не так ли?
Настоящим ответом на этот вопрос было: и да, и нет. Он царствовал, но едва ли правил. Но если бы он стал объяснять свои собственные проблемы Кристате, это вряд ли помогло бы ей.
Ланиус, помолчав, сказал:
– Лучше бы король Грас сделал это, чем я. Кристата бросила на него взгляд, который он часто ловил на своем лице. Взгляд говорил: «О, господи, а ты, оказывается, не такой сообразительный, как я думала». Вслух Кристата осторожно произнесла:
– Принц Орталис – сын его величества. «Наверное, так она разговаривала бы с ребенком- идиотом».
– Да, я знаю, – ответил Ланиус. – Но королю Грасу – поверь мне, пожалуйста – не нравится, когда его сын так поступает с девушками.
Кристата выглядела абсолютно разочарованной. Вздохнув, Ланиус добавил:
– И король Грас, поверь мне, пожалуйста, – именно тот человек, который обладает властью, чтобы наказать принца, когда тот совершает такие поступки. Я – не обладаю и не наказываю.
– О, – сказала она унылым голосом. – Мне следовало бы раньше понять это, не правда ли? Извините, ваше величество, что побеспокоила вас.
– Никакого беспокойства. Ты… – Ланиус остановился.
Он хотел сказать что-то вроде: «Ты слишком хорошенькая, чтобы стать причиной для беспокойства». Если бы он произнес эту фразу, то сделал бы первый шаг к осложнению его жизни с Сосией. И совершенно очевидно, Кристата могла слышать такого рода вещи от Орталиса. Она поверила ему – тогда и пожалела – потом. Что, как думала она, Ланиус может сделать для нее, если бы она снова решилась поверить?
Несмотря на то что он не договорил фразу, глаза девушки красноречиво свидетельствовали: она поняла, что король имел в виду. На этот раз вздохнула она. Возможно, больше для себя, чем для него, Кристата сказала:
– Когда-то мне казалось, что быть красивой – это так здорово. Если бы меня кто-нибудь тогда предупредил, что это опасно… – Она шевельнула плечами – жест получился очень изящным. – Простите, ваше величество, что отняла у вас время.
Прежде чем Ланиус нашелся с ответом, она выскользнула из комнаты.
Король провел следующие пять минут, проклиная своего шурина – не за то, что Орталис сделал, а за то, что невольно заставил Ланиуса испытать смущение по поводу своего мужского естества.
О речных галерах, бороздивших аворнийские воды, король Грас знал все. Корабли с глубокой осадкой и высокими мачтами, которые входили и выходили из Нишеватца, были судами совсем другого типа и отличались от галер даже больше, чем лошадь, запряженная в телегу, от скакуна. Плавание по Северному морю и близко не напоминало движение вниз и вверх по девяти рекам, которые пересекали аворнийскую равнину.
– Нам нужны наши собственные корабли, – сказал Грас Гирундо. – Без них мы никогда не выманим Василко из города.
– Да, ваше величество, – согласился генерал. – Нам на самом деле нужны корабли. Но где мы возьмем их? Построим сами? У нас нет плотников! У нас даже нет моряков, которые будут на них плавать. И у нас нет времени. Мы могли бы нанять их среди черногорцев, но вряд ли они помогут нам.
– Я знаю. – Грас кивнул. – Они думают, что если у нас будут корабли, мы используем их в следующий раз против них же.
Гирундо молчал.
Много лет тому назад черногорские города-государства принадлежали Аворнису. Сильный король мог бы вернуть их назад. Грасу нравилось думать о себе как о сильном короле. То, что черногорцы, очевидно, считали его именно таким правителем, было лучшим комплиментом. Но сейчас хотелось обойтись безо всяких комплиментов.
А вот и королевский волшебник!
– Как ты, Птероклс? – окликнул его Грас.
– Как я? – повторил вопрос Птероклс бесцветным голосом. – Я… лучше.
Он очень изменился после того, как неизвестный (или слишком хорошо известный) колдун нанес ему поражение. Грас не переставал удивляться его живучести – и невольно вспоминал Алсу, изгнанную из столицы, но не из сердца Граса. Если бы она оказалась рядом с ним под стенами Нишеватца, то и ее могло сокрушить такое же заклятие.
– Можешь ли ты колдовать, если понадобится? – спросил Грас.
– Полагаю, д-да.
Но, похоже, Птероклс не очень верил в это.
Грас разделял его сомнения. Птероклс все еще выглядел и говорил как человек, который получил по голове камнем. Иногда казалось, что ему лучше, иногда – хуже, но даже «лучше» не значило «хорошо».
Под туникой Грас носил защитный амулет – еще со времен своей флотской службы. Он спас ему жизнь, когда королева Серфия, мать Ланиуса, пыталась убить его с помощью колдовства. Защитит ли амулет, если Низвергнутый попытается сделать то же самое? Грас не был уверен – и не хотел каким-либо способом проверить свою магическую защиту. Птероклс сказал:
– Я ведь хороший волшебник, лучше, чем множество других, ваше величество, – но я чувствую… такую
