– Но я же предупредил Всеволода, что хочу с ним поговорить о многом, – сказал Ланиус. – Он что, не поверил мне?
– Любой, кто до этого с тобой не встречался, не поверит, сколько вопросов ты можешь задать, – ответил Грас. – Но я хотел поговорить с тобой о другом. У меня у самого есть вопросы.
– Пожалуйста. – Ланиус сознавал, что Грас не пришел бы сюда ради разговора об обезьянах. Его тесть выказывал кое-какой интерес к животным Ланиуса, но недостаточный для того, чтобы явиться только из-за них. – Что ты хочешь знать?
Грас издал длинный вздох.
– Что с моим сыном?
Ланиус предполагал, что ему придется держать ответ. Но что это произойдет так скоро…
– А что с ним?
– Не морочь мне голову.
Старший король редко демонстрировал Ланиусу, насколько суров и опасен он может быть. Нетерпеливо брошенные слова намекали на возможные неприятности, если он не получит прямого ответа.
– Ты уже разговаривал со служанкой по имени Кристата? – уточнил Ланиус.
– Кристата? Нет! – И снова голос Граса звучал угрожающе. – Что она говорит? Насколько все плохо на этот раз?
Ланиус потянулся, чтобы коснуться своей лопатки.
– Я не думаю, что шрамы исчезнут. Я не знаю, какие еще отметины у нее есть, – она показала именно эти.
– О! – отозвался Грас и затем замолчал. Он молчал довольно долго, настолько, что Ланиус вынужден был спросить:
– Это все?
– Это все, что я собирался сказать именно тебе, – ответил король Грас. Потом он покачал головой. – Нет. У меня есть вопрос, на который ты, как я думаю, сможешь ответить. Это Кристата – та самая девушка, о которой я слышал, когда был в стране черногорцев?
– Я… не знаю, – осторожно проговорил Ланиус.
К сожалению, тесть расслышал его осторожность, чего Ланиус не предполагал. Нахмурившись, Грас спросил:
– А как ты думаешь?
– Я думаю, что поскольку я не знаю точно, то мои догадки безосновательны.
По тому, как Грас склонил голову набок, Ланиус решил, что его настоящее мнение слишком очевидно – и испугался. Но старший король не стал давить на него.
– Достаточно честно, ваше величество. Я осмелюсь сказать, ты прав. Мир был бы замечательным местом, если бы люди не строили догадки и так много не сплетничали. Жить, возможно, было бы скучнее, но, уверен, гораздо лучше, чем сейчас.
И снова он замолчал – возможно, ему больше нечего было сказать. И снова Ланиус ошибся. Грас продолжал:
– Ладно. Так или иначе, я все выясню.
Ланиусу не понравился тон голоса старшего короля. Он подозревал, что это понравилось бы ему еще меньше, будь он Орталисом.
Король Грас повернулся, чтобы уйти. И на пороге произнес, обернувшись через плечо:
– Развлекайся со своими животными. Поверь мне, они редко приносят столько проблем, сколько люди.
Прежде чем младший король смог ответить, Грас покинул комнату. Оставшись один, Ланиус, естественно, обратился к обезьянам:
– Вы думаете, он прав?
Обезьяны не ответили. Они, без сомнения, приносили меньше хлопот, чем люди, которые могли бы дать Ланиусу такой ответ, которого он не хотел услышать. Засмеявшись, король продолжал:
– Клянусь, вы тоже хотели бы приносить больше беспокойства. И вы доставляете множество проблем, когда получаете возможность это сделать.
Обезьяны снова остались безразличны к его словам. Ланиус достал из-за пояса маленький тонкий нож. Его действия привлекли внимание обезьян. Возбужденно зашумев, они слезли с веток и устремились к нему. И теперь протягивали сморщенные ладони, как попрошайки на базарной площади.
Он засмеялся:
– Думаете, у меня есть что-нибудь для вас, не так ли? Ну… вы правы.
На кухне он захватил для обезьян пару очищенных, сваренных вкрутую яиц. Его подопечные любили яйца. И знахари уверяли Ланиуса, что они полезны для них. Впрочем, знахари уверяли Ланиуса во всем, что он считал маловероятным. Некоторым вещам он верил, другие игнорировал. В данном случае обезьяны не только наслаждались яйцами, но явно хорошо развивались благодаря такой пище, и он предпочитал верить знахарям.
Король отрезал кусочек от яйца и дал его самцу, который запихнул его в рот. В одном древнем свитке говорилось об обучении обезьян хорошим манерам, но Ланиус не очень в это верил. Он дал самке немного яйца. Она съела его даже быстрее, чем самец, – если бы она промедлила, ее приятель, возможно,
