– Ты, кажется, офонарел?
– Бублик замочил Балду и сам застрелился.
Люся испуганно расширила глаза:
– У тебя, точно, крыша поехала…
– Заткнись, шалава! – рявкнул Темнов. – Собирайся мигом, пока менты не нагрянули!..
На подвернувшемся такси они быстро доехали по ночному городу до метро «Гагаринская» и вскоре вошли в уютную двухкомнатную квартирку Жигановой. Люся сразу предупредила навязчивого «друга»:
– Переночуешь и утром мотай куда подальше.
– Не вибрируй, – вяло ответил Темнов. – Заплачу по полной таксе.
– Не надо мне от тебя ни копейки! Это ты, гад ползучий, застрелил своих подельников!
– Пусть будет, что я. А че орать-то об этом на всю Европу?
– То, что жить тебе осталось всего ничего. Дурак! Не успеешь слинять, как тебя замочит Колина братва. Знаешь, кто такой был Коля?
– Шакал с большой дороги.
– Извини-подвинься. Коля Бублик был крутой авторитет-положенец. Перед ним гнулись не только новосибирские братки, но и отпетые урки всего Сиблага.
– Не трещи, тараторка, – угрюмо сказал Темнов и протянул Люсе трубку сотового телефона. – Не хочешь брать за постой деньгами, возьми на память мобильник. Долго под твоей крышей не задержусь.
Жиганова тяжело вздохнула:
– Эх, Потема-Потема… Жалко тебя, дурака. Больше, чем на неделю, не рассчитывай. Мне теперь самой зарабатывать на жизнь надо.
– Опять путанить начнешь?
– Нет, пойду мыть подъезды в многоэтажках, – съязвила Люся.
Сворачивая «косячок», Темнов спросил:
– Можно подымить в форточку на кухне?
– Дыми. Только свет не включай, чтобы не светиться на экране. Тебе сейчас нельзя на улицу нос совать. Завязывай с наркотой и думай, каким путем поскорее смыться из Новосибирска. Здесь твое дело – могильная труба.
Темнов «завязать» не смог. С «легкой» конопли он подсел на героин. Все уговоры Жигановой оказались напрасными. Заметив похожие на шизофрению выпады Темнова, Люся испугалась. Когда Потема отправился к железнодорожному вокзалу за очередной «дозой», она позвонила по 02 и анонимно сказала дежурному УВД:
– Находящийся в розыске гражданин Темнов бродит у Новосибирска-Главного, пытаясь добыть наркоту.
Через полчаса после Люсиного звонка сотрудники уголовного розыска втолкнули обезоруженного наркомана в милицейский «воронок».
Вскоре после похорон Чешуякова и Васи Цикалова на Гусинобродском кладбище появились еще две могилы. Молотобойцева, как бомжа, зарыли коммунальщики за счет фонда на погребение. Похороны же Коли Бубликова вылились в нечто грандиозное. Возле Дворца культуры «Молодежный», где в супергробу красного дерева лежал покойный, собралось несметное количество людей. В основном это были коротко стриженные молодые парни в черных брюках и черных рубахах. Вокруг гроба и у стен стояли венки с надписями: «Коле – от братвы Новосибирска», «Бублику братва Томска», «Коляну – от бродяг Затулинки» и много-много других. Огромную площадь перед Дворцом культуры плотно забили самые модные иномарки. Для беспрепятственного прохода похоронной процессии к кладбищу у вещевого рынка инспектора ГИБДД разогнали обычное скопление машин, словно здесь предстояло промчаться правительственному кортежу. Впереди многолюдной процессии шли высокие, как на подбор, белокурые девушки в длинных траурных платьях и устилали путь перед гробом отборными розами.
Месяц спустя, когда еще не начался судебный процесс по делу Хватова и Темнова, на могиле Бубликова установили роскошное надгробие с величественным памятником из черного мрамора, как утверждают знатоки, стоимостью не менее ста тысяч долларов. На лоснящейся глянцем стеле под каменным бюстом покойного была высечена сияющая золотом эпитафия: «ПЛАЧЕТ СЕРДЦЕ. ТЫ – С НАМИ ВЕЧНО». Таких дорогостоящих скорбных монументов в престижных местах российских кладбищ становится все больше и больше.
