— Нет, на такой риск, когда неизвестно, чем дело кончится, Магомет Саидович не пойдет. Для провокации нужен более изощренный ум, чем у Асултанова.
— Мы отвлеклись, Максим Вольфович, — Бирюков улыбнулся. — Вернемся к разговору о женщинах?
— Пожалуйста.
— У нас есть сведения, что Оксана Черноплясова все-таки проявляла и до сих пор проявляет к вам повышенный интерес…
Виноградов вроде бы смутился:
— Неловко себя хвалить, но, понимаете, я никогда не хамлю женщинам. Стараюсь быть с ними приветливым. Вероятно, поэтому и они со мною постоянно улыбчивы, порою даже игривы. И мне трудно различить, когда это делается в порядке взаимной вежливости, а когда — с целью обольщения. Из Оксаны обольстительница, мягко говоря, неважная. Характер и манеры у нее соответствуют монументальной фигуре. Прямолинейна, напориста, груба. Мне такие женщины не нравятся, даже если они и молоды. Из разговора с Черноплясовой на фривольную тему вспоминается всего один. Как-то с глазу на глаз Оксана вдруг меня спросила: «Вы, должно быть, очень сильный мужчина?» Я пожал плечами: «Двухпудовую гирю правой рукой легко выжимаю до пятидесяти раз». Она: «Имею в виду, в постели». От столь беспардонной прямолинейности я расхохотался: «Оксаночка, постельный спорт — не мое амплуа». — «Неужели никогда не изменяли жене?» — «Никогда». — «Почему?» — «Потому, что она мне не изменяет»… — Виноградов, словно задумавшись, помолчал. — Признаться, когда из Красноярска пришло письмо от якобы покинувшей меня Сони, мне почему-то сразу пришел в голову именно этот разговор с Оксаной. И я тогда подумал, вот, мол, дохвастался. Знаете, есть такое поверье, когда, чтобы не сглазить, нужно либо постучать по дереву, либо трижды сплюнуть через левое плечо…
— Больше на эту тему с Черноплясовой разговоров не было?
— Нет. Собственно, у меня с ней больше и встреч наедине не было, а при свидетелях на интимные темы нормальные люди не говорят.
— Вы не допускаете мысли, что письмо и телеграмма были организованы Черноплясовой?
— Ради чего?! — удивился Виноградов. — Если таким образом она хотела добиться моей благосклонности, то это… чистое сумасшествие.
— Может, у Оксаны или ее друга Володи был какой-то другой интерес?
— Какой?.. О моих отношениях с ними я рассказал без утайки. Никакие взаимные обязательства нас не связывали. Кроме знакомства с Асултановым, я ничего им не обещал, а обещанное выполнил.
— Какие отношения у них были с Софией Лазаревной?
— Насколько знаю, отличные. Соня всегда отличалась тактом и услужливостью. С людьми была готова поделиться последним.
— Она не ревновала вас?
— Для этого не было поводов. Мы во всем доверяли друг другу.
— Однако сторожа Донцова все-таки просили «понаблюдать за дачей…» — многозначительно сказал Бирюков.
Виноградов болезненно поморщился и крутнул указательным пальцем у виска:
— Это был необъяснимый заскок.
— Все необъяснимое со временем объясняется. Может, вы чего-то не договариваете?
— Да нет же! Уверяю, мне нечего скрывать.
Бирюков, раздумывая, побарабанил пальцами по столу:
— И еще, Максим Вольфович, одна женщина меня интересует. Юлия Николаевна Галактионова…
— Простите, кто?.. — словно растерялся Виноградов.
— Заведующая промтоварным складом нашего райпо.
— Ах, Юля! Извините, сразу не вспомнил… Галактионову к своим поклонницам отнести не могу. Я с ней мало знаком.
— Но все-таки знакомы…
— Относительно. Когда работал в «Автосервисе», через ваше райпо несколько раз приобретал дефицитную авторезину. Сделку за определенное вознаграждение обычно оформлял через председателя правления Хлыстунова или начальника торгового отдела Анисима Гавриловича Марусова.
— Сколько им платили?
— Обычно — полуторную цену, редко — двойную.
— Галактионова в этих сделках не участвовала?
— От заведующей складом мало что зависело. Хлыстунов или Марусов давали ей указание, и Юля безропотно выполняла.
— Когда виделись с Галактионовой последний раз?
— В конце июня, перед поездкой за границу, — быстро ответил Виноградов.
— По какому поводу?
— Асултанов узнал, будто в райцентре появились японские холодильники, и попросил меня оказать протекцию в покупке. Мы с ним приехали сюда утром. В свободной продаже к тому времени холодильников уже не было. Я попытался организовать покупку через руководство райпо, однако, как выяснилось, Хлыстунова перевели на повышение в облпотребсоюз, а Марусова проводили на пенсию. Галактионова же только руками развела, хотя на складе холодильники, по-моему, еще были. Так ни с чем я отсюда и уехал. Асултанов остался проворачивать какие-то автосервисные дела. После мне стало известно, что у него произошла неприятность с вытрезвителем.
Разговаривая с Виноградовым, Бирюков не мог отделаться от мысли, что именно Максим Вольфович тот самый «холеный дядька лет пятидесяти», который привез из Новосибирска Галактионовой уцененную стенку и у которого грузчик Санков «стрельнул» пару сигарет «Мальборо». Чтобы проверить навязчивое предположение, Антон придвинул к Виноградову пепельницу:
— Закуривайте, Максим Вольфович, если хотите.
— Спасибо, второй год не курю, — отозвался Виноградов и, сосредоточенно нахмурившись, заговорил: — Кажется, догадываюсь, кто из женщин мог организовать фальшивые послания. В «Автосервисе» работала бухгалтером Клара Зарецкая. Внешне дама, как говорится, приятная во всех отношениях, но с наклонностями авантюристки. В ноябре прошлого года она внезапно уволилась и уехала из Новосибирска неизвестно куда. Вскоре выяснилось, что с банковского счета фирмы получено наличными триста тысяч рублей. Подпись Асултанова, как распорядителя кредитов, была подделана на чеке столь искусно, что даже сам Магомет Саидович не смог различить подделку.
— В следственные органы об этом заявляли?
— Нет. Асултанов решил не выносить сор из избы. Воровство сотрудников снижает престиж фирмы и отбивает клиентов.
— Не в сговоре с Асултановым Зарецкая получила из банка эти деньги?
— Вряд ли руководитель станет обворовывать свою фирму. «Автосервис» — не государственное предприятие, где можно запустить руку в чужой карман. Хотя нечто загадочное в молчании Магомета Саидовича есть.
Бирюков чуть подумал:
— Для подделки непременно надо иметь образец почерка. Откуда поддельщики могли узнать почерк Софии Лазаревны?
Прежде чем ответить, Виноградов носовым платком вытер вспотевший лоб:
— Соня прислала мне из Сочи два пространных письма. Читал я их на даче и прекрасно помню, что положил на тумбочку в спальне. А после исчезновения Сони этих писем уже не видел. Вероятно, они и послужили основой для подделки.
— Зарецкая бывала у вас на даче?
— В прошлом году, когда Соня была на курорте, я еще работал в «Автосервисе», и Клара несколько раз приезжала ко мне в Родниково по служебным делам.
— Когда она появлялась там последний раз?
— После второго письма от Сони. К сожалению, вспомнил я о тех письмах лишь после того, как Соня пропала. Пытаясь разгадать тайну ее исчезновения, обшарил всю дачу, однако писем так и не нашел.
