заметил опалово-фиолетовую дымку, окружающую гостя, или хотя бы почувствовал некое беспокойство.
Но оба стража были из Альпийской Центурии Германского Манипула Второй Западной Преторианской когорты и хотя прослужили в столице Империи уже не первый год, оставались все еще, по большому счету, диковатыми мужиками-лесовиками.
Поэтому ничего не почуяли и не поняли.
– Конечно, святой отче, – повторил Рецимер. – Идите, кто же вам запретит?
Странный гость прошел мимо, направившись в сад.
– Слушай, а может, надо было его… того? – растерянно спросил Хернгист. – Непорядок все-таки…
– Чего?! Болван, деревенщина! – вспылил Рецимер. – Это ж жрец египетских богов, чтоб их съели крокодилы! Ты его в кутузку, а завтра тебя коленом под зад из гвардии наладят. Непорядок, конечно, но что сделаешь? Они тут ходят как у себя дома. Может, он к кухонным девкам в гости поперся? – хихикнул десятник, вспоминая жаркие объятия той веселой сирийской кондитерши.
Впрочем, проследи он путь жреца, то заподозрил бы неладное.
Ибо тот направился не к хозяйственным постройкам, а к главному комплексу зданий.
Тут даже и самый недалекий служака забеспокоился бы: почему это столь почтенная личность идет не через главный вход, как предписывает церемониал, а через калитку, куда ходят мусорщики и прочая мелочь людская?
Но как могли стражи оставить пост?
Жрец углубился в тенистую оливковую рощу, затем прошел сквозь густые кипарисовые аллеи с цветниками.
Деревья дарили прохладный сумеречный покой, но пришельцу не было дела до красот природы.
Он равнодушно созерцал попадавшиеся среди густой зелени рощи белые мраморные алтари и изящные статуи нимф и сатиров;
Спугнул парочку (могучий галл и худосочная египтянка), другую (пышнотелая рыжеволосая дама и худощавая поджарая нубийка), равнодушно пожал плечами.
Вот и Палатий. Высокие стены, фонтаны и бассейны, суетящиеся придворные.
Мерланиус оглядел живущих своей жизнью людей и вдруг представил, как бы выглядело все это, напусти он на них созданных им тварей (если б те, конечно, не дохли).
Огромная толпа тварей, похожих на демонов, с ревом врывается во дворец, сокрушая полусонных стражников, так и не понявших, что произошло. Крики ужаса, женский визг, предсмертные вопли, чавканье пожирающих свежую человечину клыкастых челюстей, жалкие попытки воинов поразить исполинов мечами, отчаяние лучников, чьи стрелы отскакивают от твердой чешуи…
И над всем этим, подобно гигантскому крылатому призраку, наводя волны магического ужаса на всех еще живых, проплывает крылатая тварь с ним, Странником, на спине…
Так или иначе, но вход в Палатий он миновал без проблем.
Стражники на входе даже отсалютовали ему копьями, чуть наклонив их.
Все правильно – верховный жрец неведомо какого бога идет во дворец.
Что тут такого?
Идет человек, значит, имеет право. Не десяток же головорезов с топорами прутся – почтенный немолодой сановник.
Как легко можно обмануть жалких смертных, даже без всякой магии!
Он улыбнулся уголками губ.
Как они ничтожны в сравнении с ним, почти бессмертным и могучим.
Но, к сожалению, в этом мире нет других существ, которыми можно повелевать так же свободно.
(Всякие прячущиеся по углам Древние Народцы, понятно, не в счет.)
А значит, будем работать с тем, что есть. Но как же много предстоит потрудиться потом, приводя их в более-менее приличный вид…
Вот только нужно раздобыть Книгу. Интересно, куда они ее спрятали?
В обширном зале главного корпуса дворца навстречу ему вышел большой и важный кот.
Не доходя десятка шагов до понтифика, кот поднял голову, широко раскрыл глаза, метнув из них желтые искры, принюхался, а потом стрелой умчался прочь, едва не сбив с ног какого-то служку, весьма удивленного таким поведением священного животного.
Вот и вход в императорские покои.
Тут дорогу Мерланиусу преградили в очередной раз.
Но не преторианцы, а сгорбленный, пышно одетый старец важного вида – императорский номенклатор Гай Яхмос Еврипид.
– Назовите себя и дело, с каким идете к божественному августу? – спросил он, как и предусматривал придворный этикет.
– А с чего ты взял, что мне нужен именно Птолемей? – невежливо назвал императора по имени поздний визитер.
Яхмос Еврипид чуть слюной не подавился от подобного безобразия. Кто учил этого жреца правилам хорошего тона?
– Куда поместили новоприбывших гостей? Тех, которые приехали с Клеопатрой?
Еще один просчет. Не назвал полного титула августы.
И почему это господин номенклатор должен отвечать? Впрочем, боги этих жрецов разберут. Вертятся под ногами. Поди пойми, кто имеет право вопрошать, а кто просто так, сбоку припека.
– Гости размещены в крыле государыни.
– Вот пойди и доложи, – процедил гость, – что верховный понтифик Британии, настоятель Храма Стоячих Камней Мерланиус к августе, по срочному и не терпящему отлагательств делу.
– Осмелюсь спросить, вам назначен прием у божественной? – поинтересовался номенклатор.
– Я полагаю, ее величество примет меня и без предварительной записи.
– Простите, достойнейший, но порядок таков, что к августейшей повелительнице нельзя являться без предварительной записи и согласования, – твердо изрек Гай Яхмос, ощущая нарастающее волнение.
Несколько секунд понтифик взирал на него сверху вниз, о чем-то думая.
Старый царедворец внезапно ощутил себя крошечным насекомым перед лицом невероятной силы, прикидывающей – раздавить докучливую букашку или все же пощадить неразумную тварь.
– Возможно, ты и прав, старикан, – ответил, на конец, понтифик, приняв какое-то решение. – Не можешь ли записать меня… на сейчас?
И Гай Яхмос почуял, что смерть, глядевшая на него глазами этого человека, убрала свой меч от его шеи.
– Пожалуй, вам можно и без записи… – выдохнул номенклатор, слыша, как подгибаются ноги.
– Вот и я так думаю, – улыбнулся Мерланиус.
И начал подниматься по лестнице, твердо ступая по вылизанному до блеска белому мрамору. Посох с лязгом ударял в ступеньки, и непривычное эхо звенело под сводами Палатия.
Стоявшие на лестнице гвардейцы совершенно автоматически взяли «на караул», когда он прошел мимо.
Жрец преодолел уже второй пролет, когда дорогу ему преградили.
Вначале из-за колонн вышел немолодой благообразный мужчина с длинной, с проседью бородой, в ахайском хитоне и сандалиях с золотыми пряжками. На груди его висела жреческая пектораль бога Ра- Атума.
Ничего не говоря, он просто встал на пути Мерланиуса, заложив руки за спину.
– Отойди, человече, – рассеянно бросил понтифик, – не мешай.
А затем, словно спохватившись, замер с приоткрытым в глубочайшем удивлении ртом. Потом выражение удивления сменилось яростью, он напряженно оглянулся…
Позади него стояло еще двое.
Невысокая женщина – по виду коренная жительница Та-Кемета, без малейшей примеси иноземной крови. Меднокожая, скуластая, зеленоглазая и одетая так, как, пожалуй, увидишь лишь на старых
