них была большая нужда.
Объем оборонительных работ на островах был огромный. Личный состав саперной роты пришлось разбить на небольшие группы. Они обучали бойцов островного гарнизона обращению с минами и с их постановкой.
Но все равно сил не хватало. Когда на Сааремаа началась мобилизация, из призванных была сформирована вторая саперная рота. Ее командиром стал лейтенант Савватеев. Противоречивые чувства овладели молодым командиром. Жаль было расставаться со своими товарищами и в то же время хотелось стать самостоятельным.
Мобилизованных разместили в Курессаре в грязелечебнице. В первый же день молодой командир роты встретился с непредвиденными трудностями. В роте служили латыши, литовцы, норвежцы, эстонцы. Большинство из них были старше своего командира. И лейтенанту казалось, что в их глазах он читал: «Эх, молод командир».
Очень немногие из роты знали русский язык, зато все говорили по-эстонски, а Савватеев знал лишь «тэрэ» да «ятайга» {6}. Попробуй ежедневно с таким «богатым» запасом слов учить своих подчиненных нелегкому саперному делу. Со дня на день ждали из Таллина командиров взводов. А пока лейтенанту приходилось прибегать к помощи переводчика.
Вскоре в небольшую комнатку в грязелечебнице, где жил командир роты, вошел незнакомый человек, коренастый и широкоплечий. Было ему за сорок.
— Тролль, — представился пришедший, — назначен политруком роты. — И он крепко пожал руку лейтенанту.
С приездом Арнольда Яковлевича Тролля положение в роте сразу изменилось. Хотя политрук провел более двадцати лет в России, он отлично говорил на своем родном языке. За его плечами был большой опыт партийной работы. Тролль быстро завоевал авторитет у своих подчиненных.
Как-то ночью молодой командир роты услышал от Тролля рассказ о его прошлой жизни. Нелегка была эта жизнь. Эстонскому мальчику Арнольду было всего год, когда, надорвавшись от тяжелой работы, умер отец, работавший кузнецом. С семи лет пришлось батрачить на местных кулаков. Он был и учеником маляра, и учеником слесаря. Потом снова батрачил на помещика в Валскском уезде. В шестнадцать лет удалось устроиться подручным на фабрику в городе Нарве. Здесь его застала империалистическая война. Рядовой царской армии Тролль воевал на австрийском фронте. Годы войны, годы в окопах, в грязи, рядом со смертью.
Разваливался многоверстный фронт. Десятками тысяч разбегались солдаты по своим домам. Ушел на родину и рядовой Тролль. Но еще тяжелей стала жизнь эстонской бедноты. И снова началась борьба за кусок хлеба, случайные работы, опять пришлось батрачить у кулака.
В 1917 году в Петрограде большевики взяли власть в свои руки. Эстонский батрак Арнольд Тролль добровольцем пошел в первый эстонский кавалерийский полк Красной Армии. Бои с белыми и интервентами, ранения, тиф, малярия — через все это пришлось пройти. На родину тогда ему не довелось вернуться. В Эстонии власть захватила буржуазия.
Трудными были те годы для молодой Советской Республики. Тяжело было с продовольствием, нелегко найти работу. Боец Красной Армии Тролль пошел работать в милицию. Вылавливал жуликов и спекулянтов. Там же, в Ленинграде, вступил в ряды Коммунистической партии, стал заниматься в совпартшколе.
Туда, где было особенно трудно, партия первыми посылала коммунистов. Четыре года партийный работник Тролль провел в далекой Якутии парторгом Ленского речного бассейна, потом Каспий, Волга. После принятия Эстонии в Союз Советских Социалистических Республик его направили в Таллин.
С помощью Тролля, под руководством Савватеева новая рота скоро стала боеспособной. Саперам приходилось решать самые разнообразные задачи. Они продолжали минировать побережье, строили командный пункт штаба Береговой обороны, помогали заканчивать постройку береговых батарей.
В немногие свободные минуты политрук рассказывал своим подчиненным о боевом прошлом Моонзунда.
Русский и эстонский народы неоднократно выступали совместно против общего врага — иноземных захватчиков. Морское прошлое России на Балтике было тесно связано с островами Моонзундского архипелага.
Отсюда новгородцы совершили дерзкий набег на шведский город Сигтуна и вывезли окованные медью ворота. (Теперь эти ворота украшают Софийский собор в Новгороде.) Остров Эзель был базой морского капера Карстена Родэ, принятого Иваном Грозным на русскую службу. В 1719 году у острова Эзель русская эскадра после победного боя пленила шведские корабли. Здесь осенью 1917 года при обороне островов отличились русские солдаты и матросы, отражавшие немецкий десант.
Об этом Тролль рассказывал особенно подробно. И он был прав: тесно связано морское прошлое России с островами Моонзунда. А зная его, это прошлое, зная подвиги своих предков, сегодняшние защитники островов будут лучше воевать.
Недаром говорится: слова — учат, примеры — влекут.
Глава IV
Бомбардировщики летят на Берлин
Мотор полуторки работал с перебоями. Утром машину хотели поставить на ремонт, но начальник гаража решительно сказал:
— Последний рейс. Доставим с пристани Куйвасту маскировочные сети для самолетов, и тогда — шабаш.
Выделенные для погрузки четверо парней из аэродромной команды хорошо знали, какие самолеты перелетели к ним с Большой земли. Это были грозные машины ДБ-3 группы полковника Е. Н. Преображенского.
И вот Генрих Ход — тот самый техник с аэродрома, которого накануне войны мы встречали в фотографии, вместе с тремя товарищами пылился на тюках в кузове. Чтобы выиграть время, шофер свернул с шоссе на проселочную дорогу: путь к аэродрому по ней был короче. У холма, на котором поднимала к небу зеленые купола русская церквушка, полуторка зачихала и окончательно остановилась.
Генрих хотел помочь шоферу, но скоро убедился, что без посторонней помощи им не обойтись. Где-то поблизости находилась береговая батарея. Предупредив товарищей, Генрих пошел к артиллеристам.
Идти пришлось долго. Он уже подумывал, не лучше ли вернуться, когда с пригорка открылось море. Дорога сбегала вниз на узкий перешеек, покрытый валунами. Впереди дружно зеленела роща, а из-за нее выглядывала голова маяка.
Тщетно Генрих пытался отыскать взглядом пушки. Все терялось в зеленой чаще. О близости батареи можно было догадываться только по хорошо накатанной дороге да нитке телефонного провода, подвешенного на жердях.
Заборы из плитняка дважды пересекали безлесый перешеек. Почти со всех сторон к берегу подступала стена камыша. Манила спокойная, как в озере, гладь воды. Две утки, подпустив человека совсем близко, неохотно замахали крыльями, чиркая зеркальную поверхность, тяжело взмыли в воздух.
Генрих шагал по тропинке и неожиданно наткнулся на проволочное заграждение. Потом он увидел пустые окопы и артиллеристов с винтовками. Караульный, проверив краснофлотскую книжку, повернул ручку полевого телефона.
— Докладывает пятый пост. Пришел младший сержант Ход из аэродромной команды. Есть пропустить!
Разговор на батарее был коротким. Артиллеристы обещали помощь, когда вернется с продуктами их машина. Генриху предложили подождать, посмотреть концерт. Только что к ним прибыла фронтовая бригада артистов театра Краснознаменного Балтийского флота. О том, что с Большой земли на остров приехали артисты, Генрих слышал и раньше. Их гостеприимно приняли летчики, разместили близ аэродрома. Но Генрих на концерт не попал. Их отправили в это время вылавливать в лесу сброшенных
