понимаешь?! Только ноги в ботинках от него и остались, остальное в фарш. Профессор как оклемался, отблевался, вернее, начал создавать теорию о 'нестабильном времени, разрушающим чужеродные элементы'. На элементах я ему в зубы и съездил, объяснил, гаду, что Коля — это не элемент был. Хотя, если честно, туда ему и дорога, бычье, оно и есть бычье подмосковное…
Все бы ничего, сидим мы там и сидим в этом коконе, жратва пока есть. Но соляры-то только на две недели работы генераторов. А как кончится — поле в отключку, а мы все в фарш, по стопам Коляна. Неохота, страшно как-то. Сутки Профессор с Ассистентом копались в своей установке, думали наладить. Потом еще два дня спорили о теориях, что-то высчитывали, кого-то искали. Потом приходят эти добрые люди ко мне и говорят, — 'а не желаете ли вы, Василий Игнатьевич, переместиться в 1904 год и исправить все то, что натворил гад Карпышев'. А че, говорю, его просто назад не выдернуть, авось все само и поправится? Ну, тут они мне начали лапшу на уши вешать, что, мол, если тебя просто обратно выдернуть, то, мол, эффект не тот, и понесли пургу научную, а глазки у них как у той белочки из анекдота, кругленькие такие… Ну не понимают они, что если в их науке я ничего не понимаю, то вот в людях разбираться жизнь научила, а уж когда они мне врут, вообще нутром чую. Просто то ли они вообще не могли тебя отсюда выдернуть, то ли боялись чего…
Хотел я их послать с их великодушным предложением, уже и рот открыл, а потом подумал, а какого хрена? Из этого огрызка дачи другого выхода нет, мне в свои годы терять особо нечего, чего не рискнуть- то? И не прогадал… Взял два дня на подготовку, прочитал все, что в компе было по этой войне и истории России начала века, чуть с наганом и маузером потренировался, благо, у шефа в коллекции они были; и заслали меня сюда. Кстати — им соляры в баках хватит еще на один перенос, на два, если очень сильно повезет. Так что может быть еще пара гостей… Интересно, как будут решать, кого за кормой оставить, соломку тянуть или как? Ну, теперь понял, зачем ты и я тут и почему?
— Не совсем. Не, про себя-то я понял. А вот как именно ты должен был исправлять все, что я тут натворил?
— Пристрелить тебя, конечно, как еще?
С этими словами Василий одним быстрым и плавным движением выложил на стол наган. Откуда и когда он его вытащил, для Руднева осталось загадкой. Сглотнув ком в горле, и не отрывая глаз от лежащего на столе револьвера, он задал следующий вопрос:
— Ра… гм. Радикально. Ну да, как в том анекдоте — что делать с курицей, если она перестает нести яйца? Зарезать. А что, правда помогает?
— Не знаю, но профессор решил, что попробовать стоит.
— На его месте я бы тоже попробовал, но по-моему, бесполезно.
— Да не тырься ты, сам понимаю что бесполезно. Даже если я тебя СЕЙЧАС за борт скину, 'Асама' от этого не всплывет. А вот у меня в новой жизни проблемы возникнут, потому как полечу вслед за тобой. А и не полечу, ты как командир 'Варяга' ближе к идеалу, чем остальные офицеры на борту. Да и сами интеля это, в общем, понимают, просто за соломинку хватаются со страху. Ассистент уже новую теорию выдвинул, ей свою же старую похерив. Теперь он поет про ветвящееся время и про то, что путешественник во времени вообще в свой мир никогда из прошлого не вернется, потому что нет одного предопределенного варианта развития событий. Есть, мол, дерево, которое ветвится. И своим экспериментом они создали новую ветку, а кусок дачи просто завис между ветвями, так как его непонятно, куда кидать, та ветка, к которой она относится, уже отменена, а новая еще не сформировалась… Еще что-то про дрожание веток, вибрацию и упругость времени пел…
Ладно, это все бред и лирика, он тебе это сам расскажет, если сможет к нам на борт попасть. Одно ясно точно, нам в этом мире надо осваиваться всерьез, теперь мы живем тут, так что с переездом.
— Нормально… А вы меня спросили, оно мне надо было? Что я буду делать в начале двадцатого века, я же авиаинженер и программист, мать вашу! А до первых компов еще срать пердячим паром лет восемьдесят!!!
— Да? А я думал, ты командир крейсера. Причем хороший командир, получше оригинала будешь, судя по тому, где сейчас 'Варяг' находится. Прорвался ты, как профи говорю, хоть и чудом, но на пять баллов. Команда за тебя глотки кому угодно перегрызет, историю войны и вообще мира мы знаем наперед лет на сто. Пусть и поверхностно. Устроиться можно.
— Тебе хорошо говорить, ты на двадцать лет помолодел. А за что мне двадцать лет добавили? Ты в курсе, что Руднев через десять лет помереть должен? И каково мне будет жить в его шкуре, зная, сколько ему, то есть МНЕ, осталось?
— Ну, ты-то не Руднев, мозги у тебя чуть получше должны работать, проживешь, поди, подольше. Он от пневмонии помер? Вот и не простужайся. Придумаем что-нибудь. Может, тебя проф с ассистентом еще раз переместят, если лет за двадцать установку свою чертову опять построят. И вообще, двадцать-тридцать лет как герой, спаситель отечества — это разве не приятнее, чем сорок лет коптить небо в роли главного системного администратора второго игрового зала, что расположен на первом ярусе подвала? Блин, коньяк кончился…
— Все-то ты про меня знаешь… Ладно, от ночи осталось часа три не больше… Давай, мичман, бегом спать. И на людях выражайся поаккуратнее, через пару дней привыкнешь, а пока молчи побольше. И не забывай — командир тут я. Если хочешь что умное и нелицеприятное сказать, не при народе. А что ты из спецов, это хорошо, тут у нас на носу абордаж, вот там и блеснешь. Раз уж мы влипли по серьезному, то войну надо выигрывать… Лейтенанта тебе присвоят по результатам абордажа, если отличишься, ну и прочие фантики тоже. Рост по службе обеспечим. А сейчас спать, завтра новый день, а нам еще крейсер в семь тысяч тонн надо отремонтировать на ходу. Может, ты и не рад будешь, что сюда попал.
— Эх, милай, чтобы помолодеть на столько годков, я бы и не такое согласился. У меня последние пятнадцать лет морда была как печенное яблоко, про бэтэр я тебе уже говорил, а сейчас… нет, тебе не понять. Ладно, приказывай, господин капитан 1-го ранга, раз уж сразу тебя, суку белогвардейскую, не пристрелил, буду подчиняться. А пока — спокойной ночи.
****
За ночь, идя ходом тринадцать-пятнадцать узлов, 'Варяг' дошел почти до долготы Циндао. С рассветом на горизонте стали все чаще попадаться дымы пароходов, от которых до подъема командира вахтенный штурман Бирилев предпочитал от греха уклоняться. Будить командира запретил Храбростин, пользуясь тем, что вчера Руднев не оставил точных указаний о времени своей побудки. Принявший после подъема командование крейсером Степанов, к удивлению офицеров, привыкших к мелким шпилькам в адрес командира с его стороны, не только поддержал решение врача, но и изменил график ремонтных работ, чтобы минимизировать шум поблизости от каюты 'нашего командира'.
Прежде всего надо было что-то решать с трубой. После короткого совещания ее решили укрепить шестами на растяжках и обернуть дыры жестью с асбестом. Мелкие надводные пробоины в бортах еще ночью были заделаны цементом, у крупных сейчас раздавался веселый перестук плотницких топоров. Хуже было с подводными пробоинами, приведшими к затоплениям. Спор по поводу того, стоит ли останавливать машины и заводить пластырь, чтобы осушить отсеки и заделать пробоины деревом сейчас, или это подождет до завтра, был прерван проснувшимся наконец командиром. Послушав минут пять прения сторон, командир приказал лечь в дрейф, имея, однако, под парами половину котлов, и заняться нормальным ремонтом. Так же было приказано как можно быстрее привести в порядок минный катер номер два, близнец оставшегося в Чемульпо и превращенный при прорыве осколками в большое подобие дуршлага. После направления матросов на работы и внеочередной выдачи двойной чарки, офицеры по приказанию Руднева собрались в кают-компании для проведения военного совета.
— Ну-с, господа, чем порадуете соню-капитана? Для начала, штурмана. Прикинули, где нам можно надеяться поймать 'Ниссина' с 'Кассугой'? И в каком состоянии у нас крейсер? Расскажите коротенько, Вениамин Васильевич.
— Крейсер в состоянии между идеальным и просящимся на капремонт с докованием. Трубу укрепили, но сильного шторма она может и не выдержать. Сейчас подведем пластыря, осушим ямы, заделаем деревом пробоины, по прикидкам — через час можем дать ход. Но опять же — попадем в шторм балов семь, все эти временные закупорки полетят к черту. То же в бою, причем не надо даже, чтобы по нам попадали японцы. Хватит и сотрясений от своих выстрелов. Пяток залпов всем бортом, и затопления всего, что мы сейчас откачиваем, я вам обещаю. Для нормального ремонта или док, или хотя бы кессон и неделя времени. Ну и
