проходящая полным ходом мимо 'Паллада' беглым огнем с шести кабельтов не добила 'самурая'. 'Инадзума' неторопливо лег на правый борт и через несколько минут затонул. Два оставшихся на ходу японских дестроера отстреляли по транспортам торпеды с максимальной дистанции. Перезаряжая свои аппараты и отчаянно дымя они побежали в сторону моря, намереваясь укрыться пока за сцепившемся со 'Светланой' 'Иосино', подгоняемые всплесками снарядов погонных орудий 'Паллады'. Из четырех выпущенных торпед в цель не попала ни одна одна.
Оставив на время 'Мономаха' в покое, как тогда думал Дева, 'Кассаги' взрыв форштевнем огромный бурун ринулся на подмогу 'Иосино' уже ведущему бой с двумя русскими крейсерами. После того, как вокруг 'Мономаха' море перестало вздыматься дымными фонтанами от японских снарядов, воспользовавшись отсутствием обстрела под борт ему приплелся последний наш оставшийся на ходу миноносец — 'Разящий'. Но, как сразу стало ясно Попову, лишь для того, чтобы ссадить команду. Справиться с прогрессирующим затоплением в корме не было никакой надежды. Приняв его экипаж на борт и потопив калеку трехдюймовками, старый крейсер в очередной раз показал, что ему присуща молодая отвага: 'Мономах' развив предельный теперь одиннадцатиузловый ход и развевая за собой дымную пелену от не потушенных пожаров, 'погнался' за японским флагманом! На соединение с ним склонились 'Светлана' с 'Палладой' не прекращая боя с уже изрядно покалеченным 'Иосино'. И хотя 'Светлана' в корме горела, 'Паллада' получила под полубак 'восьмидюймовый' подарок и тоже дымилась, а 'Мономах' выглядел просто плавучей руиной, вскоре Дева осознал, что между ним, ощутимо побитым 'Иосино' и оставшимися транспортами сейчас дымят три русских крейсера, и разорвал дистанцию.
Но унывать было рано, вполне возможно, что обнаруженный недавно дым на юго-востоке принадлежит еще одному японскому крейсерскому отряду. Тогда не мешает пока не возобновляя боя немного оправиться, и после подхода Того-младшего или Катаоки совместно завершить с конвоем. Поскольку все телеграммы безжалостно глушились как японцами, так и русскими, японскому адмиралу пришлось отправить на встречу подходящим кораблям один из оставшихся дестроеров, чтобы те не проскочили в сторону свалки главных сил, чей гром отчетливо слышен на северо-востоке. Русские крейсера пока не проявляли особой агрессивности. Убедившись, что 'собачки' отказались от намерения прорваться к конвою, они соединились и перестроившись в кильватерную колонну с 'Палладой' во главе, продолжили неспешное движение параллельно своим транспортам. Причем 'Светлана' и 'Паллада' успели забрать со шлюпок моряков, спасшихся с 'Штандарта' и затонувшего ранее 'Расторопного'. Третий 'сокол' смог в итоге дать ход и поплелся под одним котлом в кильватер купцам. Не забыли даже об остающихся в воде японцах. 'Светлана' оставила им свой баркас и два плота.
Сбавив ход оставшиеся два крейсера 3-й эскадры спокойно шли параллельным курсом с русскими, как будто и не было никакой войны, и не смертельные противники разглядывали сейчас друг друга в бинокли. 'Иосино' доложил о потерях и повреждениях. Плохо было то, что после обнаруженной трещины в стволе кормовой шестидюймовки его артиллерийские возможности сократились почти на половину. Но отрадно, что с него обещали через полчаса иметь ход в 19–20 узлов. Свободной команде Дева даже разрешил пока обедать.
Тем временем не доходя до линии горизонта разведчик лихо развернулся и побежал назад. По прошествии минут пятнадцати уже можно было попытаться разобрать сигнал, поднятый на идущем полным ходом эсминце. После его прочтения контр-адмирал Дева прикрыв глаза с минуту сохранял гробовое молчание… Навстречу шли вовсе не японские крейсера или 'потерявшиеся' лайнеры Великого князя. С юга неторопливой поступью доисторических мастодонтов надвигалась колонна из шести русских эскадренных броненосцев…
Выйдя из ступора Дева приказал прибавить ход на два узла и принять два румба влево, убираясь с курса вражеских линкоров, и одновременно стараясь не всполошить русские крейсера. Ведь кинься сейчас они на него: 'Иосино' точно не жилец! Но фортуна улыбнулась японцам. 'Паллада' продолжала идти прежним курсом и скоростью прикрывая свои транспорта. За ней в кильватере неторопливо дымил еще горящий в трех местах 'Мономах' и уже потушившаяся 'Светлана'.
Постепенно разорвав дистанцию до пяти миль 'Кассаги' и 'Иосино' развернулись 'все вдруг' и вместе с двумя эсминцами восемнадцатиузловым ходом побежали на встречу грохоту битвы главных сил в тот самый момент, когда сигнальщики на 'Палладе' увидели поднимающиеся из-за горизонта мачты кораблей Григоровича. Нарушая приказ командующего Дева сделал главное, что сейчас мог: с кем бы ни сражались Того и Камимура, своевременная информация о русских шести броненосцах идущих с юга на помощь к транспортам, а так же о курсе и месте их каравана для командующего будет принципиально важной. Все же попытки связаться телеграфом ни к чему, кроме мгновенной ответной россыпи русских точек и тире пока не приводили.
Увы, выполнить задуманное ему так и не удалось. Сначала впереди показалась идущие на север большие крейсера Руднева, от которых Дева шарахнулся на северо-запад. Там его ожидала еще более неприятная встреча: сигнальщики усмотрели впереди крейсера Грамматчикова. А общение с ними ему, связанному подбитым 'Иосино' было ну совсем не в тему… Дева развернул свой маленький отряд так, чтобы обойти русские главные силы с кормы, постепенно через юг склоняясь к востоку. Минут тридцать крейсера и два дестроера бежали одни в пустынном море. Но внезапно впереди открылся стоящий без хода и изрядно осевший в воде одинокий корабль, в котором с 'Кассаги' вскоре опознали новейший броненосец флота, вступивший в это сражение как флагман адмирала Камимуры. Это был 'Фусо'…
****
Японские крейсера и сопровождающие их два дестроера растворялись в дымном облаке на горизонте. Чем испортили Ивану Константиновичу Григоровичу настроение окончательно. Он молча проводил взглядом убегающие к горизонту 'собачки', сплюнул за борт, и нервно закурил… Догнать эту парочку с подбитой 'Светланой' и семнадцатиузловой 'Палладой' было не реально, он прекрасно это понимал. Как и то, что теперь, еще находясь за горизонтом, Того примет свое единственно правильное решение и попытается достать конвой. Следовательно придется не идти на гром боя доносящийся откуда-то справа по курсу, и в котором наверное сейчас Макаров и Руднев решают в очном противостоянии с японцами кто есть кто, а оставаться с транспортами. И прикрывать это стадо купцов. Раз уж так получилось…
Но что-то мешало ему спокойно и пунктуально выполнить приказ комфлота. Острейшее внутреннее противоречие рвалось наружу. С одной стороны — ясная и понятная задача. С другой — шестое чувство военного моряка. И оно подсказывало совсем другое. 'Но, в конце концов. Если уж один раз нарушил приказ комфлота, то почему бы… Ну, и тем более, что эти двое передадут Того? Что мы отогнали их от транспортов, плетущихся в сторону Шанхая на 8 узлах, и охраняем этот обоз… И что ход-то мы уже двенадцатиузловый держать можем они вряд-ли разобрали… И… Нет! Ну, не могу я тут торчать, пока наши воюют!!!'
Григорович решися. И опять принял самостоятельное решение, как бы сказали современные военные теоретики, сообразуясь с обстановкой. Его начальник штаба каперанг Андрей Августович Эбергард после краткого раздумья, взвесив все 'за' и 'против' в итоге с ним согласился, добавив: 'Тем более, что догоняя транспорты, якобы плетущиеся к югу, японцы неизбежно налетят на нас!' Командир 'Петропавловска' Яковлев поддержал их сразу: 'Ведь линкоры строятся для боя с себе подобными, а бой этот, как мы слышим, вовсе не здесь. Если что, готов отвечать вместе с Вами, Иван Константинович!'
На 'Палладу' просемафорили приказ контр-адмирала, и уже через пять минут русский транспортный караван неспешно развернулся, на этот раз 'все вдруг', а не последовательно, как это сделали крейсера, и прибавив по его приказу ход аж до предельных 9 узлов, лег генеральным курсом на Шантунг имея во главе колонны справа три крейсера, а мористее, пока еще в визуальном контакте, броненосцы третьего отряда. Однако вскоре стало очевидно, что охраной транспортов они далее заниматься не собираются: приняв три румба вправо корабли Григоровича решительно двинулись на встречу отдаленной канонаде…
****
Стараниями своего экипажа броненосный крейсер 'Баян' выжимал из себя все, на что был способен. И даже немного больше. На лаге 'француза' дрожала отметка в двадцать и две десятых узла. Собравшиеся на мостике офицеры не отрывая от глаз биноклей и подзорных труб вглядывались вперед, туда, куда так нужно было успеть… И куда они, теперь это становилось очевидным, все-таки не успевали.
'Россия' и 'Рюрик' уже вступили в бой. В неравный, смертельный бой с восемью линейными судами японского объединенного флота. И японская колонна обрезая корму 'Рюрику' уже сейчас, когда до головного
