неудачи. Про инцидент с подачей петиции гапоновцев царю Вы из газет конечно знаете. Затем диверсия на Транссибе. Слава богу не раньше на несколько месяцев… Возникающие стачки из чисто экономических буквально по прошествии нескольких часов становятся радикальными, выбрасывают политические лозунги и требования. Итог — нагайки, аресты и… Ответная реакция вплоть до террора.
Связаны эти все неудачи, по мнению государя, конечно же со стилем работы Вячеслава Константиновича. Он государственник, весьма жесткий человек, под его руководством полиция и жандармы неплохо пресекают и искореняют. По факту происшедшего, как говорится. Но вот работа на опережение… С этим, увы, проблемы. Поэтому…
Перебиваю:
— Мое отношение к методам работы господина Плеве, Вы, конечно, знаете?
— Конечно.
— И понимаете так же, по каким причинам я НИКОГДА не буду общаться с этим… С этим господином лично, тем более по служебным делам?
Вопрос повисает в воздухе…
Баньщиков внимательно смотрит на меня. Наконец отвечает. Тоже вопросом:
— А если Государь Вас попросит, как тогда?
Так же внимательно смотрю на него:
— Михаил Лаврентьевич… Я может быть дерзость скажу, но если речь пойдет о моей работе с господином Плеве под одной крышей, лучше высадите меня прямо здесь! А Николаю Александровичу передайте мое глубочайшее почтение и сожаление. Но с этим человеком в одном ведомстве я не буду служить. Увольте!
Баньщиков, чувствуя, как я распаляюсь, неожиданно улыбается, кладет мне руку на руку, которой я нервно сжимаю ручку моего саквояжика.
— Сергей Васильевич, дорогой, поставьте обратно саквояж, ради Бога. Никто не собирается Вам предлагать службу под Плеве, или мирить с ним. Придет время, захотите — сами во всем с ним разберетесь. Но тогда, полтора года назад, вы понимаете… Вас очень профессионально подставили. Совершенно обдуманно. Даже, если здесь уместен такой термин, красиво. И могу Вас обрадовать — сейчас я уже знаю точно кто режиссер сего действа.
Молчу. Хотя вопрос так и рвется…
— Это сделал господин Витте.
— Но…
— Да. Именно он. Злейший враг Плеве. Его вполне устраивала ситуация когда два его врага грызутся не на жизнь а на смерть.
— Я? Я враг Сергея Юльевича? Вот уж…
— Это Вы себя не считали его врагом. А он считал. Причем весьма и весьма опасным. И объясню я Вам это как дважды два. Вы, милостивый государь, своей так называемой 'зубатовщиной' организовывали рабочих практически в профсоюзы. Пусть зачаточные, однобокие, ущербные в чем-то, но для фабрикантов и капиталистов не менее от того страшные. Понимаете, Вы отбирали у них деньги! Для рабочих, конечно, не себе любимому, но им то от этого веселее не становилось. Может быть это были те самые деньги, которые они планировали отдать эсэрам или эсдекам на дело буржуазной революции!
Да Вы, собственно говоря, и не таились вызывая их на бой. Ваша идея сдержек и противовесов — в данном случае 'прикормка' рабочих в противовес 'нахальной' буржуазии? Вы ведь в письме к Ратаеву свои взгляды предельно четко изложили.
— Но, простите, это же частная корреспонденция! Как оно…
Поверьте, эта информация ушла не через него. Но, как Вы понимаете, осведомлен о Вашей позиции не только я. А кто при Николае Александровиче всегда был агентом промышленной и банковской буржуазии? Правильно, Сергей Юльевич. И его в Вашем клинче с Плеве больше устраивала, по большому счету, Ваша голова на подносе, дорогой мой Сергей Васильевич. А уж без Вас и с Плеве ему справиться было бы много легче. Или Вы с Вашей то проницательностью не догадывались о таком раскладе?
— Догадывался. Но к сожалению уже потом, во Владимире… В тот же момент эмоции взяли верх, к сожалению. Да и доброхоты подсобили… Как я понимаю, Ваше появление при дворе помешало этим подрывным планам фон Витте?
— В некотором смысле… Готовившееся покушение на Плеве боевой организацией партии социалистов-революционеров было сорвано. Исполнители уничтожены при попытке оказать сопротивление аресту. Кроме главного организатора. Господина Евно Азефа… Удивились? Понимаю… Однако он обманывал не только Вас. Так что не расстраивайтесь сильно… Подонок пока на свободе и даже не догадывается, похоже, что его двурушничество открыто.
Так что план водворения в кресло министра внутренних дел записного либерала Святополка- Мирского ухнул в небытие. А кроме того, появились и некоторые улики, изобличающие самого многоуважаемого Сергея Юльевича в косвенной причастности к этому замыслу. Как и к попытке прикончить меня… Но это длинная история. Возможно вскоре я Вам ее расскажу. Но это будет зависеть в первую очередь от итога Вашего разговора с императором. Скажу больше — после отставки Сергей Юльевич начал подумывать и об устранении царя. По полному секрету — Лопухину эту идею Витте высказал лично. И тот об этом Плеве… не доложил!
Совсем весело стало, да? — подмигнув спросил, сообразуясь по-видимому, с выражением моего лица, Банщиков… Что было ответить? Молчу… После чего он продолжает:
— Для нашего с Вами понимания ситуации важно то, что с ролью цепного пса в кресле министра внутренних дел, Плеве, несмотря на определенный дубизм, пока вполне справляется. Поэтому…
— Для меня лично, Михаил Лаврентьевич, важно лишь то, что я не готов быть его подчиненным. Это, после всего, знаете ли…
— Вот и славно, если только это. Значит присказка закончилась.
Переходим к делу. Сейчас вокруг предстоящих реформ и дальнейшего политического курса страны, как внешнего так и внутреннего, даже вокруг самого императора и членов его семьи, стягивается паутина враждебных сил. И в своих действиях они пока идут на шаг впереди нас. Это может закончится для России трагически. Конечно, некоторые превентивные меры удалось предпринять, но они далеко не достаточны.
Да, Витте и Ламсдорф отправлены Николаем Александровичем в отставку. И кое-какие принципиальные моменты, которым они пытались противостоять, уже свершились. С другой стороны, возможно уже плетется заговор с их стороны, заговор крупной буржуазии, а у них в руках деньги. Причем не малые…
Активизировались и внешние враждебные силы. Англия взбешена нашими военными успехами и разворачивает против России тайную войну на всех фронтах. В частности, англичане замкнули на японского резидента полковника Акаши большинство своих рычагов влияния на наши радикальные партии и националистов всех мастей, а кроме того тайно субсидируют его деятельность. Внешне все это выглядит как операция японской разведки по внутренней дестабилизации положения в противной державе, и Лондон как бы вовсе не при чем. А что до русофобских завываний прессы, так она же у них 'свободная'!
К британцам готова присоединиться Франция, находящаяся пока в ступоре от возможных перспектив нашего сближения с немцами и невозврата кредитов. Америка не простит нам Корею, а по итогам японской компании мы, возможно, объявим над ней протекторат.
И, наконец, еще один момент. Самый щекотливый. Дела семейные, так сказать. А именно — определенно проявляющееся с некоторых пор стремление ряда членов августейшей фамилии убрать с трона Николая Александровича, в их понимании недопустимо мягкого и неспособного управлять страной. Дабы заменить его кем то более жестким и харизматическим. Упаковывается это в заботу о России, которой не должен править слабый и не решительный человек, в добавок произведший на свет немощного наследника.
Прежде всего речь, как Вы несомненно уже поняли, о двух Великих князьях — Владимире и Алексее. Началось все это с того момента, как они поняли, что период их безраздельного влияния на государя остался в прошлом. Ситуация усугубилась после отставки и выезда во Францию Алексея Александровича,
