— Ага… Да еще не известно, смогут ли ночь нормально по углю продержаться. Двое суток уже не за ноздрю идут. Без буксира. Запросите-ка остатки на миноносцах…
— Внимание, господа! Посмотрите: 'Алмаз' семафорит! Ратьером…
— Нам?
— В том то и дело, что не нам. Кому-то впереди.
— Так… Посмотрим, кто бы это…
— Да! Видно уже — вон там, впереди и правее от него морзянка. Пока не читается…
— Вижу. И правда моргают…
— 'Алмаз' стучит нам… 'Встретил 'Изумруда'!
— Ну, что-ж, друзья мои. Банк мы сорвали! Это артурцы нас встречают. Стало быть, Иессен все сделал правильно и расставил на день свои крейсера в дозор. Счастье наше, что они уже пришли.
— Ну, этого и следовало ожидать, ветер то им в спину больше полдороги был. Да и мы в Лаперузе из за тумана замешкались малость. Что-то опять пишут с 'Алмаза'…
— Встает в кильватер 'Изумруда', поднял 'следовать за мной'!
— За ним, так за ним. Предварительный по эскадре: следовать за флагманом. А мы за 'Алмазом'. Прикажите им подождать нас — дистанция между мателотами три кабельтова. И еще: пусть наши начинают готовиться к постановке на якорь… Я же, с вашего позволения, господа, покину вас не надолго. Продрог форменно до костей, нужно душ горячий принять, а то пойдете в бой под командованием сопливого адмирала, негоже как то.
Михаил Павлович, Кирилл Владимирович! Попрошу: распорядитесь пока тут за меня, — обратился Петрович к Моласу и Великому князю, — пойду себя в порядок приводить, а то сегодня у нас еще много дел будет. Всяких разных…
— Не извольте беспокоиться, Всеволод Федорович. Так в колоннах и вставать?
— Да. На ночь глядя лишних маневров нам не надо. Но если вдруг японцев усмотрите, то без меня не приходуйте, уважьте уж — позовите полюбопытствовать!
Спускающегося с мостика Руднева провожал стук шторок ратьера, деловитая суета приказаний, сдержанный смех и шутки. Обстановка разрядилась и общество стравливало пары беззлобно подтрунивая друг над другом.
****
— Спасибо, Тихон. Будь добр, организуй всему этому постирушку. Но не сейчас, сменка есть. И, мало ли что, возможно гости у нас будут часа через два. Так что самовары в кают-компании пусть ставят… Ну, ступай, голубчик, я в ванну полез.
Когда дверь адмиральской каюты закрылась за спиной вестового, Петрович, он же вице-адмирал Всеволод Федорович Руднев, прошел в ванную комнату, защелкнул шпингалет и не торопясь повесив махровый халат на один их крючков в углу добрался, наконец, до ванны.
Конечно, в сравнении с шикарным кафелем и хромом 'Варяга' 'орловское' великолепие выглядело несколько более гротескно и аляповато, особенно изразцы, но… Это ведь не ходовая часть, как говорится. Ванна большая, удобная. Воды, хоть и мутноватой после опреснителя, но в достатке. А что до изысканности и лоска интерьеров… Дайте срок, многоуважаемые сэры, мусью и фоны: научимся и этому… Как там о нас в 21 веке отзывались: 'креативная нация'? И это после стольких-то потерь в 20-м? Так что догоним и перегоним. Дайте срок.
Горячий душ понемногу начал отогревать тело, довершая работу ста грамм шустовского с горячим чаем, принятых внутрь минут пять назад. И хотя по-человечески налить ванну было нельзя — качка, закоченевшие от долгого стояния на продуваемом ледяным ветром мостике ноги понемногу стали отходить… Все-таки, как не крути, разница в двадцать лет вещь суровая, и на кондициях тела сказывается конкретно. Противно заныли напомнив о достающей по временам хронике подстуженные бронхи. 'Надо бы еще рюмашку, для разгону крови. Блин, и почему люди не живут хотя бы до двухсот?' Пронеслось в голове Петровича.
Однако если физическое состояние постепенно, но очевидно стало приходить в норму, то вот почему не отпускал этот исподволь вползший внутренний дискомфорт, это чувство неизбывной, смутной тревоги, становившейся, странное дело, даже больше по мере того, как отогревалась и нежилась телесная оболочка души?
— Что это Вы, Всеволод Федорович? — под нос себе пробубнил Петрович, — Что это? Уж не боитесь ли, двуединый Вы мой? То, что за сына нашего, пардон моего, волнуемся, понятно. Да-с… И жену вдовой оставить не хотим. Потому как несмотря на все такое, типа мадам Жужу, мы ее любим, однако… А! Кажется понятно, блин. Это у нас синдром последнего боя… Как там было: 'Но каждый все-таки надеется дожить…' Надо Васе подкинуть шлягер… Только вот как 'фрицев' перерифмовать? Как, как… Пусть сам думает, в конце концов.
Хотя только ли? Нет… Вот оно еще что… Да, любезный мой вице-адмирал. Вы теперь уж ТОЧНО поведете Российский Флот в Токийский залив. Не крейсер, не отряд, не эскадру. ФЛОТ. Артурцы пришли — все, Рубикон перейден. Орлы, стало быть на плечи давят? Так Вы плечики то мочалочкой потрите получше… Вот так. Чтоб завтра не обос…ся перед всем миром, как это Вы у Шантунга чуть не проделали.
Петровичу вспомнился весь тот ужас минутного бессильного отчаяния, когда адмирал Того воспользовавшись потерей управления на нашей эскадре после гибели Чухнина, одним удачным маневром чуть было не решил исход дела в свою пользу. Вспомнилось и отупляющее ощущение исподволь подкрадывающейся безысходности, которое он испытал наблюдая в бинокль с кормового мостика 'Громобоя' за тем, как медленно и неотвратимо настигали его побитый отряд японские броненосцы. Как ждали все того снаряда, который заставит концевого 'Ослябю' сбавить ход, и тогда… Но тогда была надежда. Что успеет Макаров и все исправит. Теперь же никто не придет и никто не исправит если что…
— Нда… Взялся за гуж, не говори, что не дюж. Флотоводец фигов, блин…
Приступ самокопания дал свои плоды. До Петровича, наконец, дошло: это настигла его, и разом вдруг безжалостно опустилась на плечи тяжким крестом ОТВЕТСТВЕННОСТЬ. Только сейчас он понял со всей холодной очевидностью, что форумные игрища и мозговые штурмы ТОЙ, беззаботной и безответственной, в сущности, жизни бесповоротно и навсегда остались позади. Незаметной и тихой жизни, где 'не был, не замечен, не привлекался', где всегда был кто-то, кто решал за тебя… И вот: все. Чуда не будет. Забившаяся после боя у Чемульпо куда то в дальний закуток подсознания надежда на возвращение в 21 век умерла окончательно… И осталась война. Его война…
— Но мы же их уже раскатали… Факт. По полной раскатали!
Раскатали? Но почему тогда такими далекими и незначительными стали вдруг все эскадренные и прочие баталии ушедшего года? Даже величайшая морская битва новейшей истории — Шантунг…
Не потому ли, что именно сейчас российскому флоту под ЕГО командованием предстоит исполнить то, ради чего он собственно и создавался. Впереди не просто очередной бой. Впереди решительный акт международной политики. Большой политики. Когда от одного твоего верного или не верного движения может зависеть добьется ТВОЯ страна необходимых ей итогов ВОЙНЫ, а не выигрыша одного или нескольких сражений. Вот что сейчас так давит на плечи. Это та ответственность ФЛОТА, которую очень хорошо прочувствовал гениальный лорд Горацио Нельсон. И которой, увы, не хватало величайшему из наших флотоводцев Федору Федоровичу Ушакову… Чего стоило одно учреждение республики на Ионических островах? Ушакову — карьеры. А России?
Увы, со времен Петра Великого мало кто из русских адмиралов задумывался о том, что флот — это важнейший инструмент внешней политики государства. Его самая длинная вооруженная рука. Не осознавали этого и многие представители правящей верхушки, уповая на нашу мнимую континентальность. И предстоящее сражение с ними будет куда как страшнее Шантунга…
Но все это будет позже. Если доживем. Проблемы нужно решать по мере поступления, поэтому сейчас на повестке дня один вопрос — окончательный расчет с Микадо. Или мы ставим точку в войне на наших условиях… Или все усилия, все жертвы, все страдания, вся кровь как песок сквозь пальцы утекут в никуда…
Да и то сказать… Тяжко ему! Цаца какая… Петровичу неожиданно вспомнилась фраза и выражение лица незабвенной Алисы Бруновны из 'Служебного романа' и он тихо рассмеялся… Однако, он ведь не один плечи и голову подставляет! Наместник, когда благословлял отдавая приказ на операцию, ответственность
