Павильон Зеленого Солнца

— М-м-м… — отвечала Патриция с набитым ртом. Потом, прожевав, принялась оправдываться: — Я же несколько лет прожила в Тайане. И не в столице, где к твоим услугам европейская кухня, — в тайанских провинциях. А там никто мяса не ест. Потому что душа…

Элен закатила глаза, в сотый раз слыша о переселении душ, и молча занялась пирожками. Патриция ее существенно опередила, перейдя к фаршированным овощам, а потом к фруктам и к сладкому.

Когда с едой было покончено, Элен толкнула подругу локтем, обращая ее внимание на вывеску:

— Что там написано, о многомудрая?

Патриция зевнула.

— То, что и всегда. Зайдите — не пожалеете. Здесь вам откроются тайны Востока. Истинный Тайан — у нас. Если пройдете мимо — считайте, даром проживете свою жизнь. И так далее, и тому подобное. Короче, сказки Шахерезады…

— Зайдем? — оживилась Элен.

— Зачем? Ты всерьез надеешься в такой развалюхе отыскать что-нибудь ценное? Конечно, здесь тебе предложат таинственным полушепотом — мол, только для вас — подлинного Токе. Как же, начало шестой династии, пятнадцатый век. И за целую милю видно, что Токе этот живет в соседнем квартале и мастерству резчика обучался у гробовщика.

Элен фыркнула. В это время на пороге лавки появился сам хозяин — точно такой, какого рисует воображение при словах «тайанский продавец древностей». Сухонький маленький старичок с кожей цвета лимонной корки и реденькой бородкой клинышком. Голову его закрывала черная шапочка, завязанная под подбородком, просторный кафтан тоже был черным, а нижнее одеяние — бледно-серым. Улыбался старичок самым приветливым образом, показывая два крупных передних зуба, и жестами приглашал иностранок войти.

Элен решительно поднялась и шагнула к дверям.

— Куда ты?! — слабо запротестовала Патриция, но последовала за подругой.

Старичок, не переставая бормотать, улыбаться и кланяться, ввел их внутрь.

— Что он говорит? — полюбопытствовала Элен.

— А как ты думаешь? Уверяет, здесь мы найдем именно то, что ищем.

Патриция со скучающим видом обводила взглядом связки амулетов от злых духов; ряды деревянных Будд — от крохотных, умещавшихся на ладони, до превышавших рост человека; грубо раскрашенную фарфоровую и керамическую посуду, где на потребу иностранцам изображены были прекрасные тайанки с веерами и зонтиками в руках или свирепые тайанцы, сжимающие мечи.

Элен смотрела на хозяина. Судя по жестам, он обещал продать какую-то необыкновенную вещицу. Движением фокусника извлек из рукава зеркало на длинной ручке. Элен скосила глаза на подругу. Патриция стояла, угрюмо насупившись, и Элен отрицательно покачала головой. Тогда из другого рукава хозяин достал эмалевый ларец и с видом триумфатора поставил его перед Элен. Патриция скривилась. Хозяин суетливо тыкал пальцем в ларец и закатывал глаза, показывая, какую вопиющую глупость они совершают, отказываясь от этой драгоценности.

— Пойдем отсюда, — сказала Патриция, и подруги направились к двери.

Проворный старикашка опередил их, загородив дверь своим телом. Он кивал и раскидывал руки, уверяя, что теперь вынесет нечто действительно ценное.

— Дадим человеку последний шанс? — предложила Элен.

Они вернулись к прилавку. На этот раз продавец не стал копаться в недрах своего необъятного кафтана. Склонившись за прилавок, он принялся искать что-то в ворохе грязного тряпья на полу.

— Договоримся, — сурово произнесла Патриция, — если он покажет что-то стоящее, охать и восторгаться не будем. Иначе цена подскочит втрое.

Элен согласно кивнула.

Продавец тем временем поставил на прилавок маленький фарфоровый чайник без крышечки. Внутри донышко чайника было окрашено в темно-синий цвет. Переходя на стенки, цвет светлел и менялся от лазуритового до бледно-бирюзового. И по этому фону были разбросаны белые головки хризантем: на донышке — самая крупная, кверху — все меньше и меньше.

Хозяин лавки знаком предложил Элен подождать и стал наливать в чайник кипяток. По мере того как фарфор нагревался, изменялся его цвет. Фон сделался темно-лиловым, ровным. Цветок на донышке стал пунцовым, чуть выше — алым, еще выше — оранжевым, потом — розовым.

Наружная роспись тоже изменилась. Там были изображены три дамы. Одна, присев на корточки, ловила светлячков. Другая — смотрелась в зеркало. Третья — заглядывала в приотворенную створку ворот. Первая дама была в розово-алом одеянии, вторая — в серо-зеленом, третья — в сине-фиолетовом. Когда стенки чайника прогрелись, все три фигуры выцвели, поблекли, остался лишь светлый контур.

Зато проявились очерченные тонкой линией картины. Изгиб реки и перила моста, столбы веранды и вершина горы, ветви сосны и крыша павильона.

Элен слегка кашлянула, стараясь придать своему голосу сухое и строгое звучание — чтобы сбить цену. Но не успела и рта раскрыть, как раздался захлебывающийся от восторга вопль Патриции:

— Элен, произошло чудо! Нам неслыханно повезло! Ты держишь в руках изделие мастерских Цуна! Возможно, к этому чайнику прикасались руки великого Ю- Чжана!

При этом у самой Патриции руки тряслись, глаза горели и весь вид выражал такой неприкрытый восторг, что пропала всякая надежда убедить хозяина, будто чайник недостаточно хорош и берут они его только из жалости к почтенному владельцу.

— Сколько? — спросила Элен, исполненная самых мрачных подозрений.

Данный вопрос хозяин понял без перевода. Улыбнулся, поклонился и назвал сумму. Элен украдкой показала Патриции кулак.

После сорока пяти минут яростного торга они вышли из лавки. Элен прижимала к груди чайник, завернутый в тонкую бумагу. Сзади поспешала Патриция, громко причитая:

— Умоляю, не споткнись! Осторожней, ступенька! Берегись, справа прохожий! Внимание, впереди прилавок!

К тому времени, как подруги добрались до отеля, их сопровождала толпа зевак, заключавших пари: удастся блондинке донести свою ношу, несмотря на истошные вопли рыжей, или нет. Кто-то сердобольно заметил, что предпочел бы грохнуть сверток о мостовую, чем выслушивать подобные причитания.

— Послушай, волшебница-сирена, — сказала Элен, останавливаясь на ступенях отеля. — Сейчас еще голосить рано. Завтра начнешь.

— Почему?

— Потому что завтра придется отсюда съехать. Отныне этот отель нам не по карману.

Вода была повсюду: под ногами, справа, слева, над головой. Упоительно-синяя вода — такого насыщенного цвета Элен не встречала давно. Сквозь прозрачное стекло видно было, как плавно колышутся водоросли, россыпью искр проносятся мелкие рыбешки. Загадочная рыба с плавниками, огромными, словно крылья, сверху — серая в белый горошек, снизу — беловатая, медленно опустилась на дно. Ее плавники трепетали, словно оборки бального платья. Элен повернулась в другую сторону — косяк крупных серебристых рыб огибал подводную скалу. У самой скалы копошились мелкие членистоногие создания, похожие на пауков. За ними, выкатив круглые глаза с голубоватыми белками, наблюдала синяя рыба, состоящая из одной необъятной головы. Элен посмотрела наверх. В густой синеве, сокращая свое полупрозрачное тело, пульсировала медуза.

— Восхитительно, — заметила Патриция.

— Не разделяю твоего восторга. Все эти твари кажутся мне отвратительными. К тому же…

Элен мрачно уставилась себе под ноги. Снизу на нее взирала светящаяся рыба и выразительно шевелила губами.

— Что — к тому же? — спросила Патриция.

— Эти создания уверены, что мы явились сюда для их удовольствия.