и цинизму? Что в ней хорошего? Может, стоить изменить образ мыслей?
Клава никогда не верила в чудо. Она верила только в себя и надеялась только на себя. Правильнее даже будет сказать, что она не верила в себя и не надеялась на себя. Такие взгляды на жизнь и соответствующее им поведение совершенно себя не оправдали. Они, можно сказать, целиком и полностью себя скомпрометировали. Пора попробовать нечто другое – и посмотреть, что получится.
Почти решившись заказать талисман, Клавдия стала думать, где ей взять столько денег. Что можно продать? У кого можно одолжить? Как побольше заработать? Сумма, по ее скромным возможностям, была огромная. Но экономить на последней надежде она не станет. Хватит! Настало время «собирать камни», как писал Екклезиаст…
– Что там с долгами «Спектра»? – лениво поинтересовался Кирилл.
Они с Антоном пришли сегодня пораньше, решили привести в порядок дела, обсудить кое-какие проблемы.
– Арнольду пока удается выкручиваться, – с сожалением признал Муромцев. – Но никуда он от нас не денется. Ты еще не передумал?
Кирилл давно говорил, что неплохо было бы выкупить долги «Спектра», и, судя по всему, не собирался отступать от задуманного.
Зия принесла им горячий кофе и бутерброды с сыром. Антон нервничал, обжегся кофе и еще больше разозлился. Кирилл же откровенно наслаждался жизнью. Вчера вечером он звонил Леонтине, хотел встретиться. Но она неожиданно заартачилась, что-то там выдумала невразумительное и отказалась. Надо же! Ну и пусть. Дубровин и не подумал расстраиваться. Нет так нет. Стоит ли переживать из-за женских капризов? Не хочет сегодня, завтра сама будет звонить и напрашиваться. Но Кириллу не нужны лишние сложности. Это так утомительно! И ради чего? Ради «дежурного» секса? Этим он сыт по горло! И Леонтина, «шикарная блондинка», оказалась самой обыкновенной, красивой, холодноватой и бесчувственной женщиной. Обыкновенной до зевоты, до непреодолимой скуки. Он чуть было не потерпел фиаско, настолько все было неинтересно. Этого только не хватало! Ему удалось закончить половой акт, но повторения не хотелось. Пожалуй, так мужики и становятся импотентами.
Что Антон в ней такое нашел? Шикарная блондинка! Дубровину стало смешно. Муромцев, кажется, ревнует его к Леонтине. Если бы он только знал! Боже, да она в постели никакая! Как мягкая резиновая кукла, безжизненная до тошноты.
В офисе повисло напряжение, которое не могли разрядить ни хороший кофе, ни дорогие сигареты, ни соблазнительные и откровенные улыбочки Зии. Ей нравились оба: и Дубровин, и Муромцев. Таких женщин Кирилл тем более терпеть не мог. Всеядные, как саранча. Он скривился. Антон истолковал это по-своему, надулся и перестал говорить.
Зазвонил телефон. Кирилл взял трубку, он никак не мог понять, о чем речь.
– Вы ошиблись номером!
– Да нет же! Не кладите трубку, выслушайте меня, – стенал неизвестный противным плаксивым голосом. – Это ваш номер?
Неизвестный назвал номер «Антика».
– Да, – вынужден был подтвердить Дубровин. – А с кем я говорю?
Неизвестный представился «небесным мстителем» и требовал оказать ему необходимую помощь.
– У меня миссия! – верещал он в трубку. – Вы обязаны мне помочь! Труба зовет, и щиты подняты! Священный меч занесен!..
– Я не понимаю… Какой меч? Какие щиты? Вы не туда попали!
Кирилл бросил трубку, засмеялся.
– Что такое? О чем ты говорил? – обеспокоенно спросил Антон. – Кто звонил?
– Какой-то сумасшедший!
– Что он хотел?
– Ну… – Дубровин подбирал слова, чтобы яснее выразиться. – Говорил, что у него «миссия» и мы должны ему помочь. Про меч еще какой-то говорил, что он занесен…
– Что?
Антон подозрительно посмотрел на друга. У него нездоровый вид. Сказываются бессонные ночи, напряженная работа последней недели.
Кирилл пожал плечами. Его сбил с толку этот глупый звонок.
– Кто-то ошибся, – повторил он. – Спутал нашу фирму с чем-то другим. Бывает.
Антон вынужден был согласиться.
В этот день им звонили еще несколько раз. Представитель «мирового космического сообщества» с требованием оказать необходимую поддержку; пара женщин, умоляющих избавить их от «венца безбрачия», и напоследок – какой-то сибирский отшельник, предупреждающий о скором собрании «потусторонних сил», которое никак нельзя допустить.
Это переполнило чашу терпения сотрудников «Антика». Кирилл был в бешенстве, он позвонил на телефонную станцию и потребовал навести порядок. Зия испуганно шарахалась от каждого звонка. Несколько клиентов не смогли им дозвониться. Во всяком случае, они не позвонили, и это объяснялось занятой телефонной линией.
Придя домой, Дубровин никак не мог успокоиться. Звонок телефона заставил его подскочить. Он был вне себя. Неизвестная женщина умоляла вернуть неверного мужа, сулила крупную сумму денег. Кирилл положил трубку и задумался. Что происходит?
Телефон звонил еще несколько раз, но он не подходил – лежал на диване и курил, размышляя. Наконец его терпение лопнуло. Он вскочил, схватил трубку и заорал:
– Какого черта? Вы знаете, который час? Неужели…
– Кирилл, это я, Леонтина. Ты не рад меня слышать?
– Прости… – растерялся Кирилл. – Тут мне звонят какие-то странные люди! Вот я и…
– Может, ты просто не хочешь со мной разговаривать? – В ее голосе звенела обида. – Тогда так и скажи.
– Да нет же… Мне действительно звонят какие-то чокнутые. Завтра выясню, что происходит, наконец! – Он сплюнул от досады. – Творится черт знает что! Сегодня целый день в офисе невозможно было работать из-за этих дурацких звонков.
Леонтина обиделась. Кирилл забыл, что они собирались завтра пойти в ресторан на очередную презентацию. Она порвала приглашения и выбросила обрывки. Хотелось плакать от собственного бессилия, грызущей душу досады. Дубровин не мог говорить с ней ни о чем, кроме беспокоящих его звонков. Она понимает, это неприятно. Но не до такой же степени, чтобы забыть обещание, данное женщине?
Значит, она для него не женщина. Придется признать это, как бы горько ей ни было. Она для него всего-навсего приятельница, с которой можно иногда провести время, когда ум и сердце не занимает что-то несравненно более важное. Как, например, сейчас. Какие-то мелкие неприятности с телефоном – и Дубровин забыл о Леонтине.
На Москву опустились осенние сумерки. Ветер неистовствовал, срывая с мокрых ветвей последнюю листву. В стекла окон били косые струи дождя. В углу комнаты горел желтый торшер, бросая на стены и
